Россия молодая. Книга 1   ::   Герман Юрий Павлович

С трудом шагая опухшими ногами по гнилым половицам, сунув руки в широкие рукава теплой фуфайки, поеживаясь от озноба, Хилков твердым голосом говорил, что единственное, благодаря чему он живет и еще надеется пожить малость, есть писание труда «Ядро российской истории», но что каждый день встает все больше и больше преград, с которыми сил не хватает справляться. Прошел нынче слух, что его, Андрея Яковлевича, непременно лишат перьев, чернил, бумаги, – на чем тогда писать дальше? А книга вовсе не закончена, написано пока не все и даже не перебелено...

– Бумага вот, тут много! – сказал Якоб, кладя на стол стопу. – Надолго хватит!

– Много не велено держать, – ответил Хилков, – ругаться, поди, будут...

– Спрятать надо, рассовать по разным углам, чтобы не вместе была...

Хилков вдруг с подозрением взглянул на Якоба.

– Значит, более не принесешь? – спросил он тихо.

– Не принесу.

Они помолчали. Да и трудно клеится разговор, когда один из друзей уезжает, а другой остается.

Якоб коротко рассказал о своих планах.

– Ну, когда так, – строго заговорил Хилков, – в Копенгагене увидишь Измайлова. Скажи ему моим именем, да что моим! Не для себя, я чай, делаю, – пусть отыщет здесь каких ни есть сребролюбцев, даст им денег, дабы писать мне не запрещали. А коли сам сробеет, на Москву пусть отпишет.

– Понял, – сказал Якоб и поднялся.

– С чего заспешил уходить?

– Более нельзя мне здесь оставаться, – сказал Якоб.