JК
Россия молодая. Книга 2 :: Герман Юрий Павлович
Страница: 586 из 755Потом по телу Спафариева словно бы пробежала судорога, он перебрал толстыми ногами в тугих шелковых чулках, припрыгнул, передернул плечами и, сделав на лице кукольнуюумилительную улыбку, прижал руки к сердцу.
Александр Данилович, не донеся ко рту говядину, так и замер, дивясь на дворянина. Петр помаргивал. Было слышно за свистом осенней непогоды, как говорят у шатра караульщики.
– Кафтан где шит? – неожиданно спросил Петр.
– Ась? – испугался дворянин.
– Где кафтан, спрашиваю, шит?
– В граде Парыже искусством славного тамошнего портного – кутюрье месье Жиро.
– Почем сему Жиро плачено?
– На ливры, мой государь, не упомню, а на штиверы за косяк, потребный для сего кафтана, плачено двадцать девять штиверов.
Меншиков вздохнул:
– Добрая цена! За такие деньги мы пушку покупаем...
– Ты-то молчи! – крикнул Петр. – Ты-то на казну жалостлив!
Александр Данилович втянул голову в плечи: он знал, чем грозит упоминание о таком предмете, как казна, для него.
– За кружева, что из рукавов торчат, сколько плачено?
– Сии кружева брабантские, мой государь. За кружева да за венецианский бархат для камзолу плачено осьмнадцать да двадцать три штивера...
И, помахивая рукавами, слегка изгибаясь телом, он медленно повернулся перед царем, чтобы тот увидел отменное изящество всего его парижского туалета.
– Башмаки тоже в Парыже строены? – спросил царь.
– Там, мой государь. Славному сему башмачнику ле ботье имя Грегуар.
– Изрядно! – ровным голосом, таким ровным, что Меншиков совсем съежился, сказал Петр.
Александр Данилович, не донеся ко рту говядину, так и замер, дивясь на дворянина. Петр помаргивал. Было слышно за свистом осенней непогоды, как говорят у шатра караульщики.
– Кафтан где шит? – неожиданно спросил Петр.
– Ась? – испугался дворянин.
– Где кафтан, спрашиваю, шит?
– В граде Парыже искусством славного тамошнего портного – кутюрье месье Жиро.
– Почем сему Жиро плачено?
– На ливры, мой государь, не упомню, а на штиверы за косяк, потребный для сего кафтана, плачено двадцать девять штиверов.
Меншиков вздохнул:
– Добрая цена! За такие деньги мы пушку покупаем...
– Ты-то молчи! – крикнул Петр. – Ты-то на казну жалостлив!
Александр Данилович втянул голову в плечи: он знал, чем грозит упоминание о таком предмете, как казна, для него.
– За кружева, что из рукавов торчат, сколько плачено?
– Сии кружева брабантские, мой государь. За кружева да за венецианский бархат для камзолу плачено осьмнадцать да двадцать три штивера...
И, помахивая рукавами, слегка изгибаясь телом, он медленно повернулся перед царем, чтобы тот увидел отменное изящество всего его парижского туалета.
– Башмаки тоже в Парыже строены? – спросил царь.
– Там, мой государь. Славному сему башмачнику ле ботье имя Грегуар.
– Изрядно! – ровным голосом, таким ровным, что Меншиков совсем съежился, сказал Петр.