Россия молодая. Книга 2   ::   Герман Юрий Павлович

– А чего тут брать! – все с тем же подмывающим лукавством произнес Рябов. – Тут и брать нечего. Вон он шагает – гардемарин некоторый, Иван Иванович...

Дверь распахнулась, Таисья шагнула вперед, всплеснула руками, с быстро побледневшим лицом припала к сыну. Он обнял ее, дрогнувшим ртом произнес странные слова:

– Прости, матушка... я...

И не договорил, увидев Марью Никитишну. Ей он поклонился, но не слишком низко, с отцом трижды поцеловался. Зеленые его глаза смотрели на всех со странным и тревожным выражением счастливого упрямства, и долгое время всем казалось, что он ничего толком не видит и словно бы не понимает, что вернулся домой. Один только лоцман догадывался, что происходит в душе сына: он знал это чувство легкости и веры в себя, в свои силы, которое наступает после передряг, подобных той, в которой только что был Иван Иванович...

– Да как же ты... лед-то тронулся? – спросила вдруг Таисья.

– Лед еще крепок, матушка! – ответил Ванятка и протянул руку к пирогу.

Он был голоден и ел все, что ему подвигали, выпил травничку, перцовой водки, бражки, еще настоечки. Иногда он вдруг начинал говорить что-то подробно, потом словно бы задумывался, взор его вдруг делался рассеянным, потом вновь упрямым...

– Да ты не захворал ли, Ванятка? – спросила Таисья.

– Нет, матушка, что ты! – ответил он, счастливо и бессмысленно на нее глядя. – Что ты, матушка, какая же хворь... Ехали вот... и приехали... Вишь – дома.

Чуть позже пришли Сильвестр Петрович с полковником инженером Резеном.