JК
Россия молодая. Книга 2 :: Герман Юрий Павлович
Страница: 673 из 755 – Мучитель!
Матрос пожал плечами, взбил седой кок на лбу, ушел. Рябов с улыбкой спросил:
– Юродивый, что ли?
– Зачем юродивый? Крест мой – Спафариев-дворянин. Али не слышал гисторию...
Иван Иванович ответил, что историю слышал.
– Он и есть – ерой сей фабулы. Всем прочим – смехи, мне за грехи мои ад на земле. Что с ним делать? В матросском кубрике ему не житье – грызут его денно и нощно, взял к себе – веришь ли, гардемарин, – порою посещает мысль: не наложить ли на себя руки! Одиннадцать лет сия гиря ко мне привешена. Выпороть бы его, сатану бесхвостого, один только раз, единый, так нет, не поднимается рука. Не могу! Вот и пользуется! Сел на шею и сидит, и не сбросить, до самой моей смерти так и доживу с сим добрым всадником на закукорках.
Спафариев принес миску, поставил на стол, возгласил:
– Суп претаньер а ля Людовик...
– Хлеб где?
– А у меня две руки, но разорваться мне!
Калмыков сильно сжал челюсти. Суп был так гадок, что Рябов, несмотря на голод, не мог съесть и двух ложек. Лука Александрович велел миску убрать, а принести матросских щей со снетками. Опять подождали, потом похлебали наваристых, но остывших щей. После обеда Калмыков отвел Рябова в назначенную ему каюту, где возле пушки черноусый лейтенант читал вслух застуженным голосом из модной книги под названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов».
Калмыков присел, подперся рукою, стал слушать.
Матрос пожал плечами, взбил седой кок на лбу, ушел. Рябов с улыбкой спросил:
– Юродивый, что ли?
– Зачем юродивый? Крест мой – Спафариев-дворянин. Али не слышал гисторию...
Иван Иванович ответил, что историю слышал.
– Он и есть – ерой сей фабулы. Всем прочим – смехи, мне за грехи мои ад на земле. Что с ним делать? В матросском кубрике ему не житье – грызут его денно и нощно, взял к себе – веришь ли, гардемарин, – порою посещает мысль: не наложить ли на себя руки! Одиннадцать лет сия гиря ко мне привешена. Выпороть бы его, сатану бесхвостого, один только раз, единый, так нет, не поднимается рука. Не могу! Вот и пользуется! Сел на шею и сидит, и не сбросить, до самой моей смерти так и доживу с сим добрым всадником на закукорках.
Спафариев принес миску, поставил на стол, возгласил:
– Суп претаньер а ля Людовик...
– Хлеб где?
– А у меня две руки, но разорваться мне!
Калмыков сильно сжал челюсти. Суп был так гадок, что Рябов, несмотря на голод, не мог съесть и двух ложек. Лука Александрович велел миску убрать, а принести матросских щей со снетками. Опять подождали, потом похлебали наваристых, но остывших щей. После обеда Калмыков отвел Рябова в назначенную ему каюту, где возле пушки черноусый лейтенант читал вслух застуженным голосом из модной книги под названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов».
Калмыков присел, подперся рукою, стал слушать.