Страница:
746 из 755
Мост и набережные порта были запружены толпами жителей Копенгагена. Вдоль всей дороги, по которой должен был следовать траурный кортеж, выстроились датские солдаты в своих коротких мундирчиках, в лакированных треуголках с кокардами.
– Ишь – солдат поставили! – угрюмо заметил Долгоруков. – На всякий случай господа датские министры позаботились...
– Народ здесь чествовал нас чрезвычайно! – сказал Иевлев. – Истинно с открытою душою...
– То народ, а то министры, – перебил всердцах Долгоруков. – Министров здесь фунтами покупают...
Свинцовый гроб с телом Андрея Яковлевича Хилкова, протомившегося в плену девятнадцать лет, везли на пушечном лафете, запряженном вороными конями. Всадники в черных скорбных одеждах, в шлемах с черными перьями, в черных латах сопровождали гроб, держа в руках по опрокинутому погасшему факелу. Легкий теплый ветер трепал плюмажи, флажки и знамена, нес запах водорослей, запах близкого моря.
Медленно били барабаны, торжественно пели горны, трубили трубы.
Советник посольства – тоже в черном платье – нес на бархатной подушке сверток, перевязанный бечевкой и запечатанный красным сургучом. То был труд умершего Хилкова, его история России. Еще несли на подушке перо, пожелтевшее и сломанное, которым писал Андрей Яковлевич, и простую чернильницу, которая сопровождала его в длинных странствиях по шведским тюрьмам.
Когда тяжелый свинцовый гроб поднимали на шканцы «Гавриила», Пустовойтов махнул платком.
|< Пред. 744 745 746 747 748 След. >|