Росхальде   ::   Гессе Герман

Он завертел головой, словно освобождаясь от удавки воротника, и наконец выдавил из себя:

— Неужели все так плохо?

Советник медицины повернул к нему усталое, пожелтевшее лицо, посмотрел на него выцветшими глазами и кивнул головой.

— Да, к сожалению, плохо, господин Верагут.

Больше он не отводил от него глаз. От его выжидательного, внимательного взора не ускользало ничего. Он видел, как побледнел и уронил руки художник, как жесткое, костистое лицо расслабилось и стало беспомощным, как рот потерял свои твердые очертания, а глаза блуждали, не видя ничего. Видел, как скривились и мелкой дрожью задрожали губы, как опустились на глаза веки, будто у человека, потерявшего сознание. Он наблюдал и ждал. Но вот губы художника снова сжались, глаза ожили, только глубокая бледность осталась. Он понял, что художник готов выслушать его.

— Что с ним, доктор? Говорите же, не надо меня щадить. Вы же не думаете, что Пьер умрет?

Врач придвинул свой стул чуть ближе. Он говорил очень тихо, но резко и отчетливо.

— Этого не знает никто. Но если я не ошибаюсь, мальчик очень опасно болен.

Верагут посмотрел ему в глаза.

— Он умрет? Я хочу знать, считаете ли вы, что он умрет. Поймите, я хочу это знать.

Художник, сам того не сознавая, вскочил на ноги и как бы с угрозой сделал шаг вперед. Врач положил ему руку на плечо, он вздрогнул и, словно пристыженный, опять опустился в кресло.

— Говорить так не имеет смысла, — снова начал врач.