JК
Росхальде :: Гессе Герман
Страница: 161 из 180Чуть слышно она прошептала:
— Ты думаешь, он умрет?
На лице Верагута всееще стыла слабая, глупая улыбка, но по его щекам торопливо катились мелкие слезы. В ответ он только слегка кивнул головой. Она потеряла равновесие и осела на пол, он поднял ее и усадил на стул.
— Этого нельзя знать точно, — медленно, с трудом проговорил он, как будто повторял, преодолевая отвращение, старый, давно надоевший урок. — Мы не должны терять мужества.
— Мы не должны терять мужества, — машинально повторил он, когда она собралась с силами и выпрямилась на стуле.
— Да, — сказала она, — ты прав. — И после паузы добавила: — Этого не может быть. Этого не может быть.
Внезапно она встала, глаза ее оживились, на лице появилось выражение понимания и скорби.
— Не правда ли, — громко сказала она, — ты не вернешься? Я знаю. Ты хочешь нас оставить?
Он понимал, что в такой момент нельзя быть неискренним. Поэтому он ответил коротко и глухо:
— Да.
Она закачала головой, как будто погрузилась в свои мысли и никак не могла с ними справиться. Но то, что она сказала, родилось не из раздумий, а выплеснулось бессознательно из мрачной, безутешной подавленности этой минуты, из усталости, но прежде всего из смутной потребности что-то поправить, оказать добрую услугу кому-то, кто еще был в состоянии этой услугой воспользоваться.
— Да, — сказала она, — так я это себе и представляла.
— Ты думаешь, он умрет?
На лице Верагута всееще стыла слабая, глупая улыбка, но по его щекам торопливо катились мелкие слезы. В ответ он только слегка кивнул головой. Она потеряла равновесие и осела на пол, он поднял ее и усадил на стул.
— Этого нельзя знать точно, — медленно, с трудом проговорил он, как будто повторял, преодолевая отвращение, старый, давно надоевший урок. — Мы не должны терять мужества.
— Мы не должны терять мужества, — машинально повторил он, когда она собралась с силами и выпрямилась на стуле.
— Да, — сказала она, — ты прав. — И после паузы добавила: — Этого не может быть. Этого не может быть.
Внезапно она встала, глаза ее оживились, на лице появилось выражение понимания и скорби.
— Не правда ли, — громко сказала она, — ты не вернешься? Я знаю. Ты хочешь нас оставить?
Он понимал, что в такой момент нельзя быть неискренним. Поэтому он ответил коротко и глухо:
— Да.
Она закачала головой, как будто погрузилась в свои мысли и никак не могла с ними справиться. Но то, что она сказала, родилось не из раздумий, а выплеснулось бессознательно из мрачной, безутешной подавленности этой минуты, из усталости, но прежде всего из смутной потребности что-то поправить, оказать добрую услугу кому-то, кто еще был в состоянии этой услугой воспользоваться.
— Да, — сказала она, — так я это себе и представляла.