Рождественские повести   ::   Диккенс Чарльз

Он смотрел на этот искалеченный венец творенья, так недавно созданный,так быстро поблекший; и не сострадание - ибо источники подлинного сострадания пересохли и иссякли в груди Редлоу, - но нечто наиболее близкое состраданию из всех чувств, какие за последние часы пытались пробиться во мраке этой души, где сгущалась, но еще не окончательно наступила непроглядная ночь, - прозвучало в его голосе, когда он произнес:

- Я здесь, чтобы, если можно, облегчить вашу участь. Быть может, вы сокрушаетесь потому, что вас обидели?

Она нахмурилась, потом рассмеялась ему в лицо; но смех оборвался тяжелым вздохом, и женщина снова низко опустила голову и охватила ее руками, запустив пальцы в волосы.

- Вас мучит старая обида? - опять спросил Редлоу.

- Меня мучит моя жизнь, - сказала она, мельком взглянув на него.

Он понял, что она - одна из многих, что эта женщина, поникшая у его ног, - олицетворение тысяч таких же, как она.

- Кто ваши родители? - спросил он резко.

- Был у меня когда-то родной дом. Далеко, в деревне. Мой отец был садовник.

- Он умер?

- Для меня умер. Все это для меня умерло. Вы джентльмен, вам этого не понять! - И снова она подняла на него глаза и рассмеялась.

- Женщина! - сурово сказал Редлоу.