Ручка, ножка, огуречик   ::   Домбровский Юрий Осипович

Оно хитрое, вокруг всего изгибается, все обнимает, ко всему подползает. У него нет ничего прямого, а все в изгибах, в перегибах, изломах.

- И многих таких ты знаешь?

- Да у нас все такие. Я сама первая такая.

- Славно! А я, значит, вот какой... - Он ткнул в то место, где был незримый рисунок. - Да, ты вот такой. - Она первый раз сказала ему "ты".

Он подумал и встал.

- Ну, кажется, время. Пойду. Сиди смирно. Я быстренько.

Но запоздал он здорово. Она уже сидела успокоенная, потому что видела никто к нему не подходил и на пустырь не заглядывал. Он только зря проторчал полчаса на ящике из-под марокканских апельсинов.

- Суки позорные, трепачи, - сказал он крепко. - Ну, сунетесь ко мне еще! - И стукнул на стол граненый стакан - спасенье алкашей. У него их был полный шкаф - кто-то ему сказал, что они приносят в дом удачу. - Вот венок тебе из одуванчиков сплел, пока сидел. Смотри, как солнышко. Понюхай-ка. А шмелей, шмелей там, все гудит. Ты на машине? Руки не дрожат? Покажи. Отлично. До вокзала меня подбросишь?

- Да я сегодня могу и до места.

- Нет, до места как раз сегодня не надо. Выходные же. Сейчас всюду посты понатыканы. На поезде скорее.

- А может, останетесь? Завтра бы уж.

- Нельзя. Жена совсем потеряла. Кошки воют. Они меня любят. Поехали!

До последнего дачного поезда еще оставалось добрых полчаса, и народу было немного. Уже совсем стемнело. Горели фонари. Воздух после тяжелого знойного дня был неподвижный и какой-то застойный. Пыльные тополя млели в лиловом фонарном свете.