JК
Русская мечта :: Прашкевич Геннадий
Страница: 42 из 60 — «А какой?» — «Лохматый». — «Ну, белка, что ли?» — «Да ну!» — «Ой, обезьянка?» — «А ты выше бери». — «Ну, не человекообразное же?» — «Конечно, нет, но похоже». — Сонька прищурится: «Кусается?» — «Да нет. Только грудь давит ночью». Сонька-дура покраснеет, конечно, как это — грудь? А я скажу: «Покупай, дура. Все равно других нет». И потребую за мохнатого червонец, пусть сдерет с предков. Очень уж порода у домового редкая.
Приподнялся на локте, позвал:
«Дед!»
«Чего тебе?»
«Принеси квасу».
«Сам встань и напейся».
«Ну, принеси, чего тебе?»
«Будешь канючить — дам ремня».
«Ну, вот будешь вставать за ремнем, и принеси квасу».
Дед не ответил. Виталик снова притих. Хорошо товарищу Ложкину — он давно вышел в люди, у него гривенники и рубли есть. Я тоже так хочу. Приезжать на зеленом «газике» и смотреть на молоденькую Светлану Константиновну, а механизатор пусть бегает за ружьем.
Вдруг различил странные звуки.
Слабый шорох… Скрип половицы… Шарканье…
Идет, идет домовой, идет мохнатый, обрадовался Виталик и, похолодев от неожиданного волнения, потянул рогатку из-под подушки. Тихонечко вставил в кожанку заранее припасенную гладкую гальку и затаился, затих, вжался лицом в теплую подушку, только ногой специально приспустил одеяло на пол, чтобы домовой не терял время, не занимался всяким там баловством, а сразу кинулся бы на него — давить.
Идет, идет домовой, идет мохнатый.
Приподнялся на локте, позвал:
«Дед!»
«Чего тебе?»
«Принеси квасу».
«Сам встань и напейся».
«Ну, принеси, чего тебе?»
«Будешь канючить — дам ремня».
«Ну, вот будешь вставать за ремнем, и принеси квасу».
Дед не ответил. Виталик снова притих. Хорошо товарищу Ложкину — он давно вышел в люди, у него гривенники и рубли есть. Я тоже так хочу. Приезжать на зеленом «газике» и смотреть на молоденькую Светлану Константиновну, а механизатор пусть бегает за ружьем.
Вдруг различил странные звуки.
Слабый шорох… Скрип половицы… Шарканье…
Идет, идет домовой, идет мохнатый, обрадовался Виталик и, похолодев от неожиданного волнения, потянул рогатку из-под подушки. Тихонечко вставил в кожанку заранее припасенную гладкую гальку и затаился, затих, вжался лицом в теплую подушку, только ногой специально приспустил одеяло на пол, чтобы домовой не терял время, не занимался всяким там баловством, а сразу кинулся бы на него — давить.
Идет, идет домовой, идет мохнатый.