Русское психо   ::   Лимонов Эдуард

Французский представитель закона выглядит мощно и мрачно, как верховный жрец Преступления. «Если станут набрасывать на голову пластиковый пакет, нужно успеть вдохнуть, успеть втянуть в себя кусок мешка и прогрызть», — так меня учил молодой бандит Мишка, мой сокамерник. Ему одевали пакет, когда арестовали по первой ходке. «Менты на Петровке», — сказал Мишка. «А если они наденут второй пакет?» — спросил я идиотски. «Ну, пока найдут…» — отвечал Мишка.

Глагол «пытать» в русском языке когда-то вовсе не значил «пытки», а имел смысл — «спрашивать, допытываться». Употреблялся больше глагол «мучить», если надо было обозначить соответствующее действие. Однако, по прошествии нескольких веков существования практики пытливого, вдумчивого следствия (его у нас ввёл Пётр I в подражание северо-европейским землям: Германии, Голландии и Швеции) «с пристрастием», изначальное значение слова «пытать» забылось, и производное от него существительное «пытки» стало однозначным. Правозащитные организации мира указуют на Россию перстом как на страну, в которой широко применяются пытки. Однако общероссийское сознание населения страны неколебимо! Считаем, что тот, кто у власти — суть следователь, а тот, кто не у власти — суть подследственный. Главным следователем у нас всегда был глава государства — император, вождь. Пётр I сам «пытал» своего сына Алексея и проходивших по его делу подельников, с пристрастием, образовав для этого тайный приказ.