Рваный башмак   ::   Голсуорси Джон

И всё же Кестер получал некоторое подобие эстетического удовольствия, глядя на отражение элегантной фигуры мужчины (уже полгода не евшего досыта) с моноклем, хорошо обрамлявшим приятный карий глаз, и в велюровой шляпе – трофее спектакля «Симон-просветитель», что ставили в 1912 году. Стоя перед окном, Кестер снял шляпу, ибо она скрывала новый феномен, явление еще не оцененное по достоинству, – его meche blanche. [1] Что это – приобретение или начало конца? Седая прядь была зачесана назад и очень выделялась среди темных волос над мрачным лицом, которое всегда нравилось самому Джильберту Кестеру. Говорят, что седина – следствие атрофии нерва или потрясения, результат войны или недостаточного питания ткани. Привлекает внимание… и всё же!… Кестер пошел дальше по улице, и ему показалось, что мелькнуло знакомое лицо. Он оглянулся и увидел, что на него смотрит маленький, франтовато одетый человек с приветливым, круглым и румяным, как у херувима, лицом, – такие лица встре чаются у постановщиков любительских спектаклей.

Черт возьми! Да это же Брайс-Грин!

– Кестер? Ну конечно, это вы! Вот встреча! Вы совсем пропали! А помните наш старый балаган, сколько было потехи, когда мы ставили «Старого ворчуна»? Честное слово, рад видеть вас! Вы заняты? Идемте позавтракаем вместе.

Брайс-Грин – состоятельный человек и меценат – был душой общества на этом приморском курорте.

Кестер ответил, лениво растягивая слова:

– С удовольствием.

А внутренний голос торопливо подсказывал: «Послушан, мой милый, ты, кажется, сейчас позавтракаешь!»

Они шагали рядом, один – высокий, в поношенном костюме, другой – кругленький, но одетый с иголочки.