СКАЗКИ   ::   Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович

Там Лицемерие всем главным наукам выучилось: и «как по струнке ходить», и «как водой не замутить», и «как без мыла в душу влезть»; словом сказать, всему, что добродетельное житие обеспечивает. Но в то же время оно не избегло и влияния канкана, которым и стены, и воздух пансиона были пропитаны. Но, кроме того, мадам Комильфо еще и тем подгадила, что сообщила Лицемерию подробности об его родителях. Об отце (Любострастии) сознавалась, что он был моветон note_59 и дерзкий – ко всем щипаться лез! Об матери (Смирении) – что она хотя не имела блестящей наружности, но так мило вскрикивала, когда ее щипали, что даже и не расположенные к щипанию Пороки (каковы Мздоимство, Любоначалие, Уныние и проч.) – и они не могли отказать себе в этом удовольствии.

Вот это-то среднее существо, глаза долу опускающее, но и из-под закрытых век блудливо окрест высматривающее, и выбрали Добродетели, чтоб войти в переговоры с Пороками и такой общий modus vivendi note_60 изобрести, при котором и тем и другим было бы жить вольготно.

– Да ты по нашему-то умеешь ли? – вздумало было предварительно проэкзаменовать его Галантерейное Обращение.

– Я-то? – изумилось Лицемерие, – да я вот как…

И не успели Добродетели опомниться, как у Лицемерия уж и глазки опущены, и руки на груди сложены, и румянчик на щечках играет… девица, да и шабаш!

– Ишь, дошлая! ну, а по-ихнему, по-порочному… как?

Но Лицемерие даже не ответило на этот вопрос.