JК
Саня :: Можаев Борис Андреевич
Страница: 20 из 73И только кассирша была недовольна тем, что перебили ее рассказ, и скептически смотрела на поющих.
Наконец за рыжими полосами соевых массивов, сквозь кущи прибрежных талов засквозили тусклым блеском широкие речные плесы.
Машина подошла к берегу протоки и остановилась.
– Ура, Амур! – дружно закричали в кузове и попрыгали все враз. Потом бежали наперегонки к воде.
Саня много слышала об Амуре, читала, но никогда еще не видела его. И теперь вдвоем с Валерием, на неведомо откуда взявшейся лодке, она плыла по тихим протокам и удивлялась всему: вот одиноко стоит округлый тальниковый куст и глубоко-глубоко под воду уходит его отражение. «Ишь ты, – думает Саня, – сам-то с крапиву, а посмотришь на отражение – целый дуб». А как много здесь проток, и острова, острова! И реки-то не видно. Куда ни посмотришь – все берега. Озеро, огромное озеро и тысяча островов! А вон тот дальний берег такой низкий, что прибрежный лесок, кажется, растет прямо из воды. Чудеса!
– А что это за вывески? – спрашивает она Валерия, указывая на столбики с красными досками, похожими издали на флажки.
– Это не вывески, а створные знаки, – смеется Валерий.
Он смотрит цепким прищуром на Саню и мощно, размеренно загребает веслами; они проворно, как ладошки, снуют над водой и тихо хлюпают, словно оглаживают, ласкают воду. И этот ласковый весельный плеск волнует Саню, будто что-то обещает, что-то нашептывает ей.
Стояла та особая предзакатная пора тихого теплого дня, когда все вяло и покорно замирает в ожидании ночи.
Наконец за рыжими полосами соевых массивов, сквозь кущи прибрежных талов засквозили тусклым блеском широкие речные плесы.
Машина подошла к берегу протоки и остановилась.
– Ура, Амур! – дружно закричали в кузове и попрыгали все враз. Потом бежали наперегонки к воде.
Саня много слышала об Амуре, читала, но никогда еще не видела его. И теперь вдвоем с Валерием, на неведомо откуда взявшейся лодке, она плыла по тихим протокам и удивлялась всему: вот одиноко стоит округлый тальниковый куст и глубоко-глубоко под воду уходит его отражение. «Ишь ты, – думает Саня, – сам-то с крапиву, а посмотришь на отражение – целый дуб». А как много здесь проток, и острова, острова! И реки-то не видно. Куда ни посмотришь – все берега. Озеро, огромное озеро и тысяча островов! А вон тот дальний берег такой низкий, что прибрежный лесок, кажется, растет прямо из воды. Чудеса!
– А что это за вывески? – спрашивает она Валерия, указывая на столбики с красными досками, похожими издали на флажки.
– Это не вывески, а створные знаки, – смеется Валерий.
Он смотрит цепким прищуром на Саню и мощно, размеренно загребает веслами; они проворно, как ладошки, снуют над водой и тихо хлюпают, словно оглаживают, ласкают воду. И этот ласковый весельный плеск волнует Саню, будто что-то обещает, что-то нашептывает ей.
Стояла та особая предзакатная пора тихого теплого дня, когда все вяло и покорно замирает в ожидании ночи.