Сарторис   ::   Фолкнер Уильям

Нарцисса тихонько высвободила свою руку и положила ее на журнал.

– Я преклоняюсь перед Белл, – продолжал он. – Она так благоразумно глупа. Когда-то я ее боялся. Быть может… Но нет, теперь нет. Я защищен от гибели, у меня есть талисман. Верный признак того, что она мне уготована, как говорят мудрецы. Впрочем, благоприобретенная мудрость суха, она рассыпается в прах там, где слепой поток бессмысленных соков жизни победоносно движется вперед.

Он сидел, не прикасаясь к ней, на мгновенье погрузившись в блаженное состояние покоя.

– В отличие от твоей, о Безмятежность, – проговорил он, возвращаясь к действительности, и снова принялся твердить: – Милая старушка Нарси.

Он опять взял ее руку. Рука не сопротивлялась, но и не совсем покорилась.

– По-моему, тебе не следует так часто повторять, что я глупа, Хорри.

– По-моему, тоже, – согласился он. – Но должен же я взять хоть какой-то реванш за совершенство.

Потом она лежала в своей темной спальне. По другую сторону коридора спокойно и размеренно похрапывала тетушка Сэлли; а в соседней комнате лежал Хорес, между тем как его ущербный дух, причудливый и неуемный, совершал свои странствия по пустынным далям заоблачных сфер, где на лунных пастбищах, пригвожденных остриями звезд к тверди небес у последней кровли вселенной, галопом скакали, оглашая гулкий воздух раскатистым ржаньем, паслись или безмятежно покоились в дреме золотокопытые единороги.

Хоресу было семь лет, когда родилась Нарцисса.