Сарторис   ::   Фолкнер Уильям

– На задах удядюшки Генри. Там сидит один в винограднике за хлопковым сараем. Блю еще вчера вечером его туда загнал.

– Откуда ты знаешь, что он сегодня будет там сидеть, Кэспи? – спросила Нарцисса.

– Он вернется, – уверенно отвечал Кэспи, – он и сейчас там, вылупил глаза на наш фонарь и уши навострил – есть у нас собаки или нет.

Они перелезли через забор, и Кэспи нагнулся и поставил фонарь на землю. Собаки вертелись и дергались у него под ногами, фыркая и рыча друг на друга.

– Эй, Руби! Стой спокойно. Ни с места, дуреха ты этакая! – покрикивал он, спуская собак с поводков.

Собаки, подвывая, дергали за сворки, и в глазах у них, словно рябь на воде, мерцали яркие отсветы фонаря. Потом они мгновенно и беззвучно растворились в темноте.

– Не трогайте их, пускай посмотрят, есть он там или нет, – сказал Кэспи.

Из тьмы на высокой ноте трижды протявкала собака.

– Это тот молодой щенок. Он просто так, голос подает. Ничего он еще не учуял.

Высоко в подернутом дымкою небе плавали тусклые звезды; воздух еще не остыл, и земля была теплой на ощупь. Ровный свет фонаря очертил вокруг них аккуратный круглый оазис, и весь мир – чаша, полная смутно мерцающей мглы под бескрайним сводом косматых звезд, – казалось, имел только одно измеренье. Фонарь коптил, испуская пахучие струи тепла. Кэспи поднял его с земли, прикрутил фитиль и снова поставил у ног. Из темноты донесся какой-то гулкий, сердитый и низкий звук.

– Это он, – проговорил Айсом.