Сахарный кремль   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Просто полгода назад Марфушин папа вырезал столоначальнику из Палаты Связи киот усадебный со Спасителем да апостолами. И так киот сей столоначальнику понравился, что подвесил он семью Заварзиных на «Сирин» на целых девять бесплатных месяцев.

— Мамуль, я харч весь Амоне блаженному отдала,— говорит Зина.

— Ну и дура,— слышится в ответ.— Отец без водки тебя на порог не пустит.

— У меня три копейки осталось.

— На них и купишь.

Со вздохом возвращает Зинка говоруху:

— Делать нечего, пойду на Пушкинскую горло драть — «Разлуку» петь. Авось подадут на чекушку.

— Ступай с Богом,— кивает Марфуша, а сама опять к лавке поворачивает.

Зинке побираться не в первой. А давать ей денег в долг Марфуша права не имеет.

В лавке за это время очередь еще больше выросла — в последний день праздника у всех харч на исходе. И никого из знакомых в очереди той, как на зло. Делать нечего — отстояла Марфуша и снова к Хопрову широкотелому:

— Белого ковригу, черного четвертинку да пачку папирос.

Прищуривает заплывшие глазки лавочник:

— Тю! Так ты ж только что брала, стрекоза. Не хватило твоим? Съели хлеб да обкурились?

— Я, Парамон Кузьмич, все Амоне блаженному отдала.

Чешет бороду рыжую Хопров:

— Вот оно что. Молодец. Сие дело богоугодное.

И помедлив, руку в коробку с леденцами запускает, дает Марфуше:

— Держи.

— Благодарствуйте.

Берет Марфушенька леденцы, хлеб с папиросами и — прямиком домой.