JК
Себастьян Бах :: Оржеховская Фаина Марковна
Страница: 166 из 217Опять «Страсти», опять евангельский рассказ! Какое им дело до этой старины?
Бах не ответил тогда Матесону, да и к чему отвечать, если тот не понимает главного?
Разве суть в том, что происходило семнадцать веков назад? Может быть, евангельский рассказ только предлог, чтобы правдиво поведать о себе и своем народе?
В том году, когда были написаны «Страсти по Матфею», в Лейпциге свирепствовала горячка. Звонили колокола, похоронные процессии тянулись по улицам и заунывное пение сливалось со стенаниями и плачем.
Горячка проникла к ним в дом: у них умерла дочь, маленькая Генриетта. Беленькая, хрупкая, она странно выделялась среди черноволосых, смуглых братьев и сестер. Жила, как бы притаившись, держалась всегда возле Анны-Магдалины, похожая на нее взглядом и цветом волос. Залетевший из мрака светлый мотылек… Ее памяти Бах посвятил эпитафию – бемольную прелюдию из первой тетради прелюдий и фуг.
«Страсти» это значит страдания.
Он испытал их. Он знал ненависть врага и предательство друга. Пусть невольное предательство. Но разве один из них не сказал ему: «Я устал верить в тебя. Может быть, ты и в самом деле заблуждаешься?»
Но что это все значит по сравнению с муками народа?
… Вот почему в «Страстях» хор все время сопровождает мученика. Он родился среди народа, навеки связан с ним.
Арии это остановки, раздумья. Хор это движение… Когда он рассказал Анне-Магдалине о своем замысле, она спросила:
– Сколько же музыкантов тебе понадобится? Он ответил просто:
– Много. Человек триста, четыреста. Она сказала:
– Я понимаю.
А про себя подумала: «Это в будущем…»
Он угадал ее мысли. Но оказалось, что и в настоящем это можно исполнить. Не триста человек, а, скажем, шестьдесят.
Тогда еще не было в школе этого Эрнести, а был образованный, отзывчивый Гесснер.
Бах не ответил тогда Матесону, да и к чему отвечать, если тот не понимает главного?
Разве суть в том, что происходило семнадцать веков назад? Может быть, евангельский рассказ только предлог, чтобы правдиво поведать о себе и своем народе?
В том году, когда были написаны «Страсти по Матфею», в Лейпциге свирепствовала горячка. Звонили колокола, похоронные процессии тянулись по улицам и заунывное пение сливалось со стенаниями и плачем.
Горячка проникла к ним в дом: у них умерла дочь, маленькая Генриетта. Беленькая, хрупкая, она странно выделялась среди черноволосых, смуглых братьев и сестер. Жила, как бы притаившись, держалась всегда возле Анны-Магдалины, похожая на нее взглядом и цветом волос. Залетевший из мрака светлый мотылек… Ее памяти Бах посвятил эпитафию – бемольную прелюдию из первой тетради прелюдий и фуг.
«Страсти» это значит страдания.
Он испытал их. Он знал ненависть врага и предательство друга. Пусть невольное предательство. Но разве один из них не сказал ему: «Я устал верить в тебя. Может быть, ты и в самом деле заблуждаешься?»
Но что это все значит по сравнению с муками народа?
… Вот почему в «Страстях» хор все время сопровождает мученика. Он родился среди народа, навеки связан с ним.
Арии это остановки, раздумья. Хор это движение… Когда он рассказал Анне-Магдалине о своем замысле, она спросила:
– Сколько же музыкантов тебе понадобится? Он ответил просто:
– Много. Человек триста, четыреста. Она сказала:
– Я понимаю.
А про себя подумала: «Это в будущем…»
Он угадал ее мысли. Но оказалось, что и в настоящем это можно исполнить. Не триста человек, а, скажем, шестьдесят.
Тогда еще не было в школе этого Эрнести, а был образованный, отзывчивый Гесснер.