Себастьян Бах   ::   Оржеховская Фаина Марковна

В день святого Матвея, когда съезжались гости, она с утра хлопотала на кухне вместе с золовками и племянницами. Ни один из Бахов не был достаточно богат, чтобы силами одной семьи принять и угостить всех родичей. Гости привозили с собой провизию и утварь, и женщины соединенными усилиями приготовляли все необходимое для трапезы. Мужчины кололи дрова для печи, сдвигали столы и стулья. Наступал час – и хозяева вместе с гостями усаживались за большой, во всю длину комнаты, составной стол. Во главе – Иоганн-Амвросий Бах, тучный, румяный, с маленькими проницательными глазками и гривой черных волос, которые не редели с годами. Парика он не носил. Его широкое крестьянское лицо украшали длинные усы; он уверял, что отпустил их, чтобы хоть чем-нибудь отличаться от своего брата-близнеца. Близнец сидел тут же. Глядя на них обоих, можно было убедиться, что усы одному из них необходимы.

Иоганн-Амвросий был веселого нрава и не любил жаловаться на невзгоды. Шуткой прогонял он усталость или печаль. Подняв стакан с вином, он первый густым, зычным голосом провозглашал тост, пересыпанный прибаутками, которые обычно вызывали у присутствующих громкий, несмолкаемый смех. Но окончание тоста было серьезно и важно.

– Наш род, – говорил Амвросий, оглядывая всех родичей, сидящих за столом, – как большой ветвистый дуб. Все его ветви, и большие и малые, широко разрослись и дают густую тень. Да не оскудеет наша сила!

И дружное «Аминь!» перекатывалось как гром.

Затем, хорошенько наговорившись обо всем, родичи принимались петь хором псалмы и хоралы.