В последнюю очередь   ::   Степанов Анатолий

Конечно, все справедливо: они были там, в грохочащем аду, а какое им дело до щенка, просидевшего все эти годы за ученической партой. Хотелось плакать, но Алик не заплакал.

- Ну, бойцы, расползлись? - понятливо предложил Сергей. Солдаты стали прощаться. Саша, пожимая руки, напомнил:

- Завтра вечером всех жду, братки. Малокоптевский, два "а", квартира десять.

Все время молчаливо сидевший на соседнем прилавке мальчик-старичок подал голос:

- Отдай мои деньги, Сашок.

Саша сморщился, как от зубной боли, заломил бровь, вытащил свою пачку, отмусолил триста.

- И чтобы я три листка на рынке не видел.

- А в петельку можно? - почтительно осведомился Семеныч, принимая деньги.

Они шли по Шебашевскому, потом свернули на Красноармейскую и вышли к Малокоптевскому. Обиженный Алик с вещмешком - впереди, Саша с чемоданом сзади.

Глядя в гордую мальчишескую спину, Саша и впрямь чувствовал себя виноватым. До слез жалел и эту гордую спину, и худую, в нестриженных волосах шею, и противоестественную мужскую суровость своего бывшего оруженосца, пацаненка, дружка.

- Его третьи сутки ждут, а он с инвалидами пьет! - Алик бурчал, не поворачивая головы, но Саша слышал его.

- На полчаса задержался, а крику-то! Матери все равно дома нет.

- А мы? Нас ты за людей не считаешь? Где три дня пропадал?

- Ты почему на меня кричишь? - Саша обиделся вдруг, поставил чемодан на землю, сел на него. - Никуда я с тобой не пойду.