JК
Семь дней творения :: Максимов Владимир Емельянович
Страница: 1 из 537---------------------------------------------
Максимов Владимир Емельянович
Семь дней творения
Владимир Емельянович Максимов
(наст. Лев Самсонов) (1930-1995).
СЕМЬ ДНЕЙ ТВОРЕНИЯ
Роман
Понедельник
ПУТЕШЕСТВИЕ К СЕБЕ
I
Сны Петра Васильевича вообще отличались в последнее время диковинностью и пестротой, а сегодня ему снилось и вовсе что-то уж совсем ни с чем не сообразное...
Известные всей свиридовской слободе воры, братья Ламские, волокли мимо его окон паровозную трубу в детской коляске и при этом озорно подмигивали ему: пошли, мол? Он хотел было крикнуть им нечто презрительное и уничтожающее, но на их месте неожиданно возник непутевый, убитый еще в финскую кампанию, сосед его, Санька Баев, с ковригой пеклеванного под мышкой и с полбутылкой в свободной руке. Охватив "Московскую" за горлышко, он пьяно скалился в его сторону: врешь, мол, старый дурак!
Захлебнувшись обидой, он бросился было к окну, но тут же пришел в себя с удушливым колотьем под самым горлом. Рука его привычно потянулась к тумбочке и стала судорожно шарить по ней в поисках таблетки валидола, заготовленной, как всегда, еще с вечера.
Мятный холодок во рту принес ему обманчивое успокоение. И мысли, вялые и случайные, словно ветошь в мутном омутке, мысли, завязали свой обычный дневной круговорот.
Максимов Владимир Емельянович
Семь дней творения
Владимир Емельянович Максимов
(наст. Лев Самсонов) (1930-1995).
СЕМЬ ДНЕЙ ТВОРЕНИЯ
Роман
Понедельник
ПУТЕШЕСТВИЕ К СЕБЕ
I
Сны Петра Васильевича вообще отличались в последнее время диковинностью и пестротой, а сегодня ему снилось и вовсе что-то уж совсем ни с чем не сообразное...
Известные всей свиридовской слободе воры, братья Ламские, волокли мимо его окон паровозную трубу в детской коляске и при этом озорно подмигивали ему: пошли, мол? Он хотел было крикнуть им нечто презрительное и уничтожающее, но на их месте неожиданно возник непутевый, убитый еще в финскую кампанию, сосед его, Санька Баев, с ковригой пеклеванного под мышкой и с полбутылкой в свободной руке. Охватив "Московскую" за горлышко, он пьяно скалился в его сторону: врешь, мол, старый дурак!
Захлебнувшись обидой, он бросился было к окну, но тут же пришел в себя с удушливым колотьем под самым горлом. Рука его привычно потянулась к тумбочке и стала судорожно шарить по ней в поисках таблетки валидола, заготовленной, как всегда, еще с вечера.
Мятный холодок во рту принес ему обманчивое успокоение. И мысли, вялые и случайные, словно ветошь в мутном омутке, мысли, завязали свой обычный дневной круговорот.