Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

Отныне их объединяла только крыша над головой - и ничего более.

По-своему истолковав ее молчание, Николай тихонько поинтересовался:

- Плохо тебе?

- Что ты? - машинально повернулась к нему она.

- А, нет, ничего, устала просто.

- Может, пойдем?

- Неудобно.

- Не до нас им.

- Нам до них.

- Как ты...

- Посидим.

- Смотри...

Казалось бы, возмущение бригады должно было в первую очередь обернуться против Николая, как закоперщика всего дела, но ребята в разговоре даже не упоминали его, и Антонина, отдавая должное их такту, была им за это благодарна.

- Ладно,- подытожил беседу Альберт Гурьяныч,- авось, не помрем. Умнее будем. А Назарке я козу заделаю, век помнить будет. - Он взглянул в сторону Антонины и вдруг спохватился: - А чего Осю-то не видно? А?

При упоминании имени Меклера, Муся, задремавшая было на плече у Шелудько, вздрогнула и тревожно оглядела компанию:

- Правда!.. И ужинать не приходил... Ему ведь не напомни - и не поест.

- Видно, в город подался,- попытался успокоить ее Паша, но не выдержал тона. - Хотя не должен бы...

Шелудько уверенно подтвердил:

- Не должен.

И тут что-то подняло Антонину с места. Память, как фокус, мгновенно вобрала в себя события прошедшего дня и, уже почти догадываясь обо всем, она захлебнулась грозной и неотвратимой тревогой. Антонина опрометью бросилась к выходу, но в это время дверь растворилась и перед ней на пороге возник Илья Христофорыч.

- Ося... там.