Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

Никто из них не успел ничего сообразить: на гребень взгорья неожиданно высыпало множество полуодетых охранников. Размахивая ремнями и палками, солдатня с воем и свистом ринулась вниз, вдогонку за беглецом. Судорожно впиваясь в рукав мужа, Антонина испуганно выдохнула:

- Коля...

- Тише, Тоня,- тише. - Ее дрожь передалась ему, он тревожно напрягся и побелел. - Наше дело сторона. Пойдем,- в его поспешности было что-то унизительное,- пойдем... пойдем.

Основная волна схлынула, исчезая в чаще, но сверху, один за одним, все еще скатывались солдаты и по исступленно торжествующему выражению их лиц можно было судить, что ожидает беглеца в случае поимки. Николай почти силком тащил жену за собой, шёпотом при этом ее уговаривая:

- Что ты знаешь, Тоня!.. Не люди это. Не люди... Им человека сейчас убить - раз плюнуть. Скажут, по ошибке, мол... Еще и награду получат... За бдительность.

- Страшно, Коля.

- Молчи, Тоня, молчи...

- Страшно...

- Молчи.

Но главное испытание ожидало их впереди. На окраине поселка, куда они поднялись, у придорожной обочины в грязной жиже истоптанной трясины сидел в окружении охранников стриженный наголо человек в такой же, как и у беглеца, робе, но уже свисающей с него клочьями. Вместо лица у него был один сплошной кровоподтек, полуоторванное ухо черным завитком болталось у виска, плети перебитых рук безвольно свисали вдоль тела. Человек, по сути, уже не дышал, а только, редко и тяжело икая, дергался.