Семь дней творения   ::   Максимов Владимир Емельянович

- Умею, но не так быстро, как вон тот человек, который бежит сюда.

- Еще бы! - не унимался толстяк. - От войны надо уметь бегать. Этот умеет.

С той стороны платформы - над её бортом - появилась фуражка с голубым околышем, а следом за нею распаренное, в крупных рябинах лицо:

- Кому сказано, прекратить! По уставу караульной службы имею право стрелять. Понятно?

- Не мешайте нам репетировать! - Усач воинственно выпятил грудь и двинулся к фуражке... - У нас правительственное задание. Мы репетируем номер века. Немедленно освободите помещение!

Лицо над бортом исчезло, но тут же появилось снова, уже поверх тормозной площадки:

- Я тебе, жидовская морда, покажу номер. До смерти кровью харкать будешь...

Неизвестно, чем бы все это кончилось, а кончилось бы, скорее всего, плачевно для циркачей, но в это время вагон с испуганно и молчаливо наблюдавшими за всем происходящим ребятами тронулся с места. Эшелон, медленно набирая скорость, поплыл мимо платформы. Фуражка тут же скрылась из вида и только удаляющийся голос ее обладателя прощально погрозил снизу:

- Твое счастье, падло! Я бы из тебя такого клоуна нарисовал, век не просмеяться.

Чувствуя себя в полной безопасности и оттого еще более воодушевляясь, толстяк не выдержал-таки, поскоморошничал в ответ:

- Бим, ты его боишься?

- Да, Бом! - поддержал тот друга. - Но не так, как он фашистов...