JК
Семейная жизнь весом в 158 фунтов :: Irving John
Страница: 187 из 294Интересно, размышлял я, не задумал ли я свой исторический роман просто как обычный турист? Когда мне представили гида, я был удивлен ее русской фамилией, которую прочитал на табличке, прикрепленной на ее высокую грудь.
«Фройляйн Кудашвили? – спросил я. – Это разве не русская фамилия?»
«Грузинская, – ответила она, – но я австриячка. Меня удочерили после войны».
«А как вас зовут?»
«Меня зовут Утчка, – сказала она. – Я еще не встречала американцев».
«Утчка?»
«Ja, это диалект. В словаре вы этого слова не найдете».
И не только этого слова нет в словарях, я уверен, нет и тех, которыми можно описать то, что мы с Утч делали в те первые ноябрьские дни 1963 года. Есть ли, к примеру, слова, которыми можно обрисовать лица бывших ее соседей по Studentenheim на Крюгерштрассе? Каждое утро мы втроем брились у выстроенных в ряд сверкающих раковин. У Вилли росла козлиная бородка, до которой он боялся дотронуться бритвой, будто это сонная артерия; у Генриха усы были не толще вен на запястье. Я следил за движениями их лезвий и напевал. После того как я провел с Утч третью ночь, Вилли со слезами на глазах сбрил свою козлиную бородку. После четвертой ночи Генрих кастрировал свои усы. Потом однажды Вилли выдавил из тюбика весь крем для бритья в свои вьющиеся белокурые волосы и так злобно покосился на меня через плечо, что рука моя дрогнула и я чуть было не поранился. После недели, проведенной с Утч, я спросил ее:
«Эти ребята там внизу, которых я встречаю каждое утро в Herrenzimmer [11] , ты их знаешь?»
«Ja».
«Фройляйн Кудашвили? – спросил я. – Это разве не русская фамилия?»
«Грузинская, – ответила она, – но я австриячка. Меня удочерили после войны».
«А как вас зовут?»
«Меня зовут Утчка, – сказала она. – Я еще не встречала американцев».
«Утчка?»
«Ja, это диалект. В словаре вы этого слова не найдете».
И не только этого слова нет в словарях, я уверен, нет и тех, которыми можно описать то, что мы с Утч делали в те первые ноябрьские дни 1963 года. Есть ли, к примеру, слова, которыми можно обрисовать лица бывших ее соседей по Studentenheim на Крюгерштрассе? Каждое утро мы втроем брились у выстроенных в ряд сверкающих раковин. У Вилли росла козлиная бородка, до которой он боялся дотронуться бритвой, будто это сонная артерия; у Генриха усы были не толще вен на запястье. Я следил за движениями их лезвий и напевал. После того как я провел с Утч третью ночь, Вилли со слезами на глазах сбрил свою козлиную бородку. После четвертой ночи Генрих кастрировал свои усы. Потом однажды Вилли выдавил из тюбика весь крем для бритья в свои вьющиеся белокурые волосы и так злобно покосился на меня через плечо, что рука моя дрогнула и я чуть было не поранился. После недели, проведенной с Утч, я спросил ее:
«Эти ребята там внизу, которых я встречаю каждое утро в Herrenzimmer [11] , ты их знаешь?»
«Ja».