JК
Семейное счастие :: Толстой Лев Николаевич
Страница: 14 из 110Кто-то пронзительно свистнул два раза под горой, и все опять затихло. Чуть слышно заколебался лист, полохнулось полотно террасы, и, колеблясь в воздухе, донеслось что-то пахучее на террасу и разлилось по ней. Мне неловко было молчать после того, что было сказано, но что сказать, я не знала. Я посмотрела на него. Блестящие глаза в полутьме оглянулись на меня.
- Отлично жить на свете! - проговорил он.
Я вздохнула отчего-то.
- Что?
- Отлично жить на свете! - повторила я.
И опять мы замолчали, и мне опять стало неловко. Мне все приходило в голову, что я огорчила его, согласившись с ним, что он стар, и хотела утешить его, но не знала, как сделать это.
- Однако прощайте, - сказал он, вставая, - матушка ждет меня к ужину. Я почти не видал ее нынче.
- А я хотела сыграть вам новую сонату, - сказала я.
- В другой раз, - сказал он холодно, как мне показалось.
- Прощайте.
Мне еще больше показалось теперь, что я огорчила его, и стало жалко. Мы с Катей проводили его до крыльца и постояли на дворе, глядя по дороге, по которой он скрылся. Когда затих уже топот его лошади, я пошла кругом на террасу и опять стала смотреть в сад, и в росистом тумане, в котором стояли ночные звуки, долго еще видела и слышала все то, что хотела видеть и слышать.
Он приехал в другой, в третий раз, и неловкость, происшедшая от странного разговора, бывшего между нами, совершенно исчезла и больше не возобновлялась.
- Отлично жить на свете! - проговорил он.
Я вздохнула отчего-то.
- Что?
- Отлично жить на свете! - повторила я.
И опять мы замолчали, и мне опять стало неловко. Мне все приходило в голову, что я огорчила его, согласившись с ним, что он стар, и хотела утешить его, но не знала, как сделать это.
- Однако прощайте, - сказал он, вставая, - матушка ждет меня к ужину. Я почти не видал ее нынче.
- А я хотела сыграть вам новую сонату, - сказала я.
- В другой раз, - сказал он холодно, как мне показалось.
- Прощайте.
Мне еще больше показалось теперь, что я огорчила его, и стало жалко. Мы с Катей проводили его до крыльца и постояли на дворе, глядя по дороге, по которой он скрылся. Когда затих уже топот его лошади, я пошла кругом на террасу и опять стала смотреть в сад, и в росистом тумане, в котором стояли ночные звуки, долго еще видела и слышала все то, что хотела видеть и слышать.
Он приехал в другой, в третий раз, и неловкость, происшедшая от странного разговора, бывшего между нами, совершенно исчезла и больше не возобновлялась.