Сент-Женевьев-де-Буа   ::   Юденич Марина

�, вечная толпа на платформе лишь всколыхнется на несколько минут — ровно на столько, сколько потребуется сноровистым рабочим или милиционерам, чтобы убрать растерзанное тело с ее глаз, и снова увлеченно уткнется в свое неизменное чтиво, причем в ту пору это мог быть и Борхес, и Кастанеда Тогда — то и почувствовал он себя впервые мелкой частицей чего-то недостойного даже внимания людского, что гонит ветер по серому, часто мокрому и всегда грязному асфальту московских улиц Но там было еще и другое, более страшное и унизительное для него — все дело было в том, что Москву-то он любил, любил безумно, и это был настоящая неразделенная любовь со всеми полагающимися ей муками — страстью, ревностью, желанием владеть безраздельно, жгучим стремлением сломить, поставить на колени и одновременно вознести до небес Эта рана не заживала никогда Здесь было легче — степь не вызывала в нем никаких чувств, кроме одного — тупой тяжелой тоски Итак, это был заброшенный монастырь Графу Орлову пришлось объяснять все еще раз, пока не понял Мага — монастырь, причем женский существовал в этом месте до революции Впрочем, тогда это были отнюдь не развалины, вокруг на изрядном правда расстоянии, но не для привыкших к степным просторам казачьих коней, располагались богатые казачьи станицы — монахини ни в чем не знали нужды, правда и сами трудились не покладая рук, во многих домах до сих пор берегут сплетенные монахинями удивительной красоты тончайшие кружевные скатерти, салфетки и покрывала, искусно вышитые шелком занавески и сорочки, уникальной ручной работы украшения, крохотные сумочки, кисеты для табака и целые картины-панно из бисера — все творения рук монашеских С приходом большевиков все это закончилось разом. Причем именно этот монастырь разоряли комиссары как-то особенно жестоко и кроваво. Не многим сестрам удалось унести ноги после страшного большевистского погрома, многие нашли свою смерть тут же на монастырском дворе, порубанные лихими буденовцами и чекистами, некоторые как гласит молва сгорели заживо, потому что закончив свое кровавое дело, красные воины монастырские строения подожгли и адский воистину огонь долго бушевал в них, раздуваемый горячими степными ветрами, пока не выжег все дотла, оставив только обугленные кирпичные стены, да ненужную теперь каменную ограду.