JК
В случае беды :: Сименон Жорж
Страница: 145 из 166Двигала мной определенная мысль или я подумал о нашей прислуге просто так, без конкретного повода?
Поскольку было воскресенье, я провел на Орлеанской набережной всю вторую половину дня и, насколько помнится, начало вечера, но не конец его, потому что нам с женой предстояла новая встреча с Мориа, который давал в половине одиннадцатого политический обед на улице Сен-Доминик. В этот вечер Вивиана, не спросив меня, объявила, что мы проведем Рождество на Юге, в Канне, уточнила она. Корина бросила мне взгляд, по которому я заключил, что она прослышала о моих планах.
Что у нас было с Жаниной такого, чего не происходило бы в другие воскресенья, а то и по вечерам в будни? Она чувствует себя с нами естественней и непринужденней, и Иветта однажды заметила:
— Я еще девчонкой мечтала жить в таком месте, где все будут ходить голые, тратить время только на ласки и ублажать друг друга, как обоим хочется.
Она улыбнулась своим воспоминаниям.
— Я называла это играть в земной рай, и мне было одиннадцать, когда мать застала меня за этой игрой с одним мальчуганом, которого звали Жак.
Нет, я сделал пометку «Жанина» не в связи с этой фразой и, по-моему, не в связи с другим размышлением Иветты, с серьезным видом разглядывавшей меня и Жанину, когда мы совокуплялись.
— Умора! — неожиданно бросила она со смешком, от которого мы замерли.
— Ты о чем?
— Разве ты не слышал, что она сейчас сказала?
— Что я делаю ей чуточку больно.
— Не совсем так. Она сказала: «Мсье, вы делаете мне чуточку больно».
Смехота! Это все равно, как если бы она говорила с тобой в третьем лице, спрашивая позволения…
Конец фразы получился грубым, образ — комичным. Иветта любит употреблять в подобных обстоятельствах точные и вульгарные выражения.
Поскольку было воскресенье, я провел на Орлеанской набережной всю вторую половину дня и, насколько помнится, начало вечера, но не конец его, потому что нам с женой предстояла новая встреча с Мориа, который давал в половине одиннадцатого политический обед на улице Сен-Доминик. В этот вечер Вивиана, не спросив меня, объявила, что мы проведем Рождество на Юге, в Канне, уточнила она. Корина бросила мне взгляд, по которому я заключил, что она прослышала о моих планах.
Что у нас было с Жаниной такого, чего не происходило бы в другие воскресенья, а то и по вечерам в будни? Она чувствует себя с нами естественней и непринужденней, и Иветта однажды заметила:
— Я еще девчонкой мечтала жить в таком месте, где все будут ходить голые, тратить время только на ласки и ублажать друг друга, как обоим хочется.
Она улыбнулась своим воспоминаниям.
— Я называла это играть в земной рай, и мне было одиннадцать, когда мать застала меня за этой игрой с одним мальчуганом, которого звали Жак.
Нет, я сделал пометку «Жанина» не в связи с этой фразой и, по-моему, не в связи с другим размышлением Иветты, с серьезным видом разглядывавшей меня и Жанину, когда мы совокуплялись.
— Умора! — неожиданно бросила она со смешком, от которого мы замерли.
— Ты о чем?
— Разве ты не слышал, что она сейчас сказала?
— Что я делаю ей чуточку больно.
— Не совсем так. Она сказала: «Мсье, вы делаете мне чуточку больно».
Смехота! Это все равно, как если бы она говорила с тобой в третьем лице, спрашивая позволения…
Конец фразы получился грубым, образ — комичным. Иветта любит употреблять в подобных обстоятельствах точные и вульгарные выражения.