Серапис   ::   Эберс Георг Мориц

Когда я здесь учился, каждое состоятельное семейство принадлежало к особой философской школе, и Филипп вовсе не представлял собой исключительного явления. Каждый еврей и язычник, вел ли он торговлю, или жил процентами с наследственного капитала, непременно интересовался более глубокомысленными вопросами, чем цены на его товар и финансовые операции.

Во время этого разговора Дада оставила руку своего провожатого и приподняла покрывало. В ворота, украшенные изображением агнцев, вошли двое мужчин; в одном из них девушка тотчас узнала Марка.

– Посмотри, дядя, это он! – воскликнула Дада гораздо громче, чем следовало. Старик обернулся и, увидев юношу, сказал Орфею:

– Теперь не остается никакого сомнения: Порфирий и Апеллес, отец молодого христианина, были родными братьями. Филипп назначил в наследство свой дом на Канопской улице последнему, потому что он, вероятно, был старшим, а теперь им владеет его вдова Мария, которая дала нам приют в ксенодохиуме. Я должен отдать тебе справедливость, милое дитя, – прибавил Карнис, обращаясь к племяннице, – ты умеешь выбирать себе поклонников из хорошего семейства.

– Разумеется! – со смехом подтвердила девушка. – Но зато важные господа отличаются высокомерием. Марк не хочет даже взглянуть в нашу сторону. Вот он с каким-то другим молодым человеком дожидается, пока им отворят… Пойдем дальше, дядя!

Войдя в переднюю отцовского дома, Марк сказал своему спутнику умоляющим тоном:

– Пойдем еще раз к моей матери, тебе не следует уезжать, не помирившись с ней!

– Вот даже как! – сурово усмехнулся тот.