Сердце Бонивура   ::   Нагишкин Дмитрий Дмитриевич

— Ну, что дальше, станичники?

Рябой, стоявший рядом с Караевым, натужась, отчего шея его раздулась непомерно и толстые жилы набрякли, пульсируя на ней, закричал что есть силы:

— Ты чо, паря, нас спрашиваешь? Это мы тебя спрашиваем: чо дальше?!

Атаман, сбычившись, глянул в сторону рябого и на всю станцию закричал:

— А дальше и некуда, станичники! Все! Провоевались мы!

Толпа шатнулась.

— А кто со мной одной верёвкой связан — к китайцам да японцам пойдём! — выкрикнул Семёнов, обуянный злобой. — По границе расселимся… Момента ждать будем! Японцы… помогут нам… немцы… Своего момента ждать будем до седых волос, до гробовой доски! До осинового кола в спину! — Он выпученными глазами оглядел притихших казаков.

Шабров, наклонившись, что-то проговорил. Атаман умолк и тяжело поднялся на ступеньки.

Рябой, который все время смотрел на атамана, протискиваясь все ближе, крикнул:

— А мы?

Атаман через плечо ответил:

— И вам туда же дорога!

Рябой ухватился за поручни.

— Нет, ты постой! — заревел он.

Что ещё хотел спросить у атамана казак, так никто и не услышал. Коротко свистнув, паровоз рванул состав. Рябой вскочил на подножку. Молодцеватый телохранитель шагнул к рябому и прикладом японского карабина с силой ударил его в лицо. Иванцов, запрокинув голову, оторвался от поручней, зацепился за что-то широкими своими шароварами и упал между вагонами; из узкого просвета на секунду показалась его голова, затем рябой исчез. Набирая скорость, поезд помчался по сверкающим рельсам. Казаки шарахнулись в стороны, давя друг друга, чтобы не попасть под колёса.

6



Вечером пришёл ожидаемый приказ: семеновцы через Владивосток отправлялись в Посьет, а затем пешком в корейский город Гензан.