JК
Сердце крысы :: Миронова Лариса Владимировна
Страница: 19 из 42Своими идейками ни с кем – ни-ни! Табачок – врозь! До полного воплощения молчит, как мумия. Чтобы потом уж как следует насладиться единоличным триумфом на симпозиуме или, на худой конец, на кафедральном заседании.
А вот шеф сорит своими находками направо и налево, и каждая такая соринка – чистый бриллиант! Лови на лету и пользуйся, ему ничуть не жалко – он её не разучился радоваться успехам других.
И всё же, Милев пошел в научный плен к Ирборше – и не ошибся! Защитился через два года. Шесть публикаций в соавторстве с её величеством и одна за личной подписью. Потом сходу пошел кропать докторскую, только пыль из-под колёс…
Наш «бронепоезд» – вперед лети!
И все его просто обожали. Майя – единственная, кто не попался на его удочку.
7
Власть, об этом я, кажется, взялся рассуждать? Так вот, мне ли завидовать Пасюку, его власти над нами? Да и зачем она мне, эта власть? Мне, которому…
Вот мы и подошли к основному вопросу, к самой его сути – кто я?
Крысы вообще-то считают меня философом, хотя кое-кто, из моих завистников, склонен считать меня всего лишь социологом. Лично мне всё это – до лампочки.
А вот Пасюк философом не был, и никогда не смог бы им стать, даже если бы очень старался. Он был прагматиком. Но это его свойство проявилось в полной мере не сразу, а лишь с годами, когда уже вся спина стала лимоновой.
Тогда же, в дни нашей юности, он был неисправимым романтиком, как, впрочем, и я.
В ту пору мы были очень близки.
А вот шеф сорит своими находками направо и налево, и каждая такая соринка – чистый бриллиант! Лови на лету и пользуйся, ему ничуть не жалко – он её не разучился радоваться успехам других.
И всё же, Милев пошел в научный плен к Ирборше – и не ошибся! Защитился через два года. Шесть публикаций в соавторстве с её величеством и одна за личной подписью. Потом сходу пошел кропать докторскую, только пыль из-под колёс…
Наш «бронепоезд» – вперед лети!
И все его просто обожали. Майя – единственная, кто не попался на его удочку.
7
Власть, об этом я, кажется, взялся рассуждать? Так вот, мне ли завидовать Пасюку, его власти над нами? Да и зачем она мне, эта власть? Мне, которому…
Вот мы и подошли к основному вопросу, к самой его сути – кто я?
Крысы вообще-то считают меня философом, хотя кое-кто, из моих завистников, склонен считать меня всего лишь социологом. Лично мне всё это – до лампочки.
А вот Пасюк философом не был, и никогда не смог бы им стать, даже если бы очень старался. Он был прагматиком. Но это его свойство проявилось в полной мере не сразу, а лишь с годами, когда уже вся спина стала лимоновой.
Тогда же, в дни нашей юности, он был неисправимым романтиком, как, впрочем, и я.
В ту пору мы были очень близки.