В смерти - жизнь   ::   По Эдгар Алан

Между черепом и козленком, грубо начертанные чем-то красным, стояли такие знаки:

53##+305)) 6*; 4826)4#.) 4#); 806*; 48+8||60)) 85;;] 8*; :#*8+83(88)5*+; 46( ;88*9б*? ; 8)*# (; 485);5*+2:*# (; 4956*2 (5* =4)8 || 8*; 4069285) ;) 6+8)4##; 1#9; 48081; 8 : 8#1; 48 +85; 4)485+528806*81(#9; 48; (88; 4(#? 34; 48)4#;. 161; : 188;#? ;

– Что ж! – сказал я, возвращая Леграну пергамент, – меня это не подвинуло бы ни на шаг. За все алмазы Голконды я не возьмусь решать подобную головоломку.

– И все же, – сказал Легран, – она не столь трудна, как может сперва показаться. Эти знаки, конечно, – шифр; иными словами, они скрывают словесную запись. Кидд, насколько мы можем о нем судить, не сумел бы составить истинно сложную криптограмму. И я сразу решил, что передо мной примитивный шифр, но притом такой, который незатейливой фантазии моряка должен был показаться совершенно непостижимым.

– И что же, вы сумели найти решение?

– С легкостью! В моей практике встречались шифры в тысячу раз сложнее. Я стал заниматься подобными головоломками благодаря обстоятельствам моей жизни и особым природным склонностям и пришел к заключению, что едва ли разуму человека дано загадать такую загадку, которую разум другого его собрата, направленный должным образом, не смог бы раскрыть. Прямо скажу, если текст зашифрован без грубых ошибок и документ в приличной сохранности, я больше ни в чем не нуждаюсь; последующие трудности для меня просто не существуют.

Прежде всего, как всегда в этих случаях, возникает вопрос о языке криптограммы. Принцип решения (в особенности это относится к шифрам простейшего типа) в значительной мере зависит от языка.