JК
Шар и крест :: Честертон Гилберт Кийт
Страница: 123 из 164И я не уверен, — он вгляделся в тьму, — я не уверен, что ты прав. Порядок в обществе гораздо важнее, чем справедливость к человеку.
Эван, глядевший вниз, обернулся к нему.
— Порядок в обществе…— отрывисто повторил он, — важнее… чем справедливость к человеку?
Потом он помолчал и спросил:
— Кто ты такой?
— Я ангел, — отвечал, не глядя на него, одетый в белые одежды.
— Ты не католик, — сказал Макиэн.
Одетый в белое не ответил, но сказал так:
— Наше воинство стоит на том, что младшие боятся старших.
— Говори еще! — вскричал Макиэн. — Говори!
— Кроме того, — продолжал его собеседник, — нам, избранным, пристали гордость и суровость.
— Говори! — восклицал Эван, и глаза его горели.
— Грех оскорбляет Господа, — продолжал неизвестный, — но и безобразие Его оскорбляет. Те, кто прекрасен и велик, обязаны проявлять нетерпимость к тем, кто убог, жалок и…
— Дурак! — крикнул Макиэн, вставая во весь рост. — Неужели ты не мог сказать иначе? Я знаю, что бывают плохие рыцари; я знаю, что хорошие рыцари — лишь слабые люди. Я знаю, что у Церкви есть дурные слуги и злые князья. Я всегда это знал. Ты мог бы сказать: «Да, зря он это сделал!» — и я бы все забыл. Но я увидел твое лицо и понял: что-то нечисто с тобой и с твоим законом; Что-то… нет, все. Ты не ангел. Ты — не от Церкви. И король, который вернулся, не вправе править людьми.
Эван, глядевший вниз, обернулся к нему.
— Порядок в обществе…— отрывисто повторил он, — важнее… чем справедливость к человеку?
Потом он помолчал и спросил:
— Кто ты такой?
— Я ангел, — отвечал, не глядя на него, одетый в белые одежды.
— Ты не католик, — сказал Макиэн.
Одетый в белое не ответил, но сказал так:
— Наше воинство стоит на том, что младшие боятся старших.
— Говори еще! — вскричал Макиэн. — Говори!
— Кроме того, — продолжал его собеседник, — нам, избранным, пристали гордость и суровость.
— Говори! — восклицал Эван, и глаза его горели.
— Грех оскорбляет Господа, — продолжал неизвестный, — но и безобразие Его оскорбляет. Те, кто прекрасен и велик, обязаны проявлять нетерпимость к тем, кто убог, жалок и…
— Дурак! — крикнул Макиэн, вставая во весь рост. — Неужели ты не мог сказать иначе? Я знаю, что бывают плохие рыцари; я знаю, что хорошие рыцари — лишь слабые люди. Я знаю, что у Церкви есть дурные слуги и злые князья. Я всегда это знал. Ты мог бы сказать: «Да, зря он это сделал!» — и я бы все забыл. Но я увидел твое лицо и понял: что-то нечисто с тобой и с твоим законом; Что-то… нет, все. Ты не ангел. Ты — не от Церкви. И король, который вернулся, не вправе править людьми.