Шекспировские чтения, 1977   ::   Шекспир Уильям

(III, 4, 111-114)

Эти слова Призрака перекликаются с его монологом в I акте, когда он предупреждал сына:

Но, как бы это дело ни повел ты,

Не запятнай себя, не умышляй

На мать свою; с нее довольно неба

И терний, что в груди у ней живут...

(I, 5, 84-87)

Но в той сцене они не затронули Гамлета, в своих монологах Призрак слишком многое ему сообщил. Теперь же, когда Гамлет убедился в правдивости духа, по логике трагедии его вид и речь вызывают у него угрызения совести и не жалость, а глубокое сострадание:

Смотрите, как он бледен!

Его судьба и вид, воззвав к каменьям,

Растрогали бы их. - О, не смотри;

Твой скорбный облик отвратит меня

От грозных дел...

(III, 4, 124-128)

В этой сцене поверье отступает на задний план и подчеркивается человеческое благородство старого короля, близкое душе Гамлета, который не просто осуждает мать, а страдает за нее.

Больше Призрак не появляется, он выполнил свою роль. Дальнейший ход событий разворачивается в результате активных действий Клавдия и самого Гамлета, столкнувшихся лицом к лицу, как воплощение противоположных принципов.