Шмелиный мед   ::   Торгни Линдгрен

— Из любого можно сделать человека, сказал он.

Чаще всего он лежал, скрестив руки на животе, словно хотел заключить в объятия боль. По большей части он молчал, иногда бормотал, покашливая, несколько слов, — казалось, ответа он не ждал, ответов не существовало. Он мог сказать: — Зимой мухи живут в навозе и выживают. Или: Ты бы могла помочь мне прикончить Улофа. Или: Сейчас я почуял, как он впился зубами еще в одну кишку.

— Кто? — спросила она

— Рак.

Или: Интересно, у Улофа дров хватит? В один из первых дней, может, в третий, но с таким же успехом это мог быть седьмой или десятый, он сказал:

— Мою куклу, ее, верно, гниль съела. Какую куклу? — отозвалась она.

— Деревянную. Куклу, которую вырезали из березовой свили. Куклу с золотыми локонами, покрашенную голубой краской и цинковыми белилами, с красной ленточкой под подбородком. Совсем взаправдашняя, ну вот как человеская рука и пальцы. Кукла, которая у меня была, когда я был маленьким.

— Когда ты был маленьким? — переспросила она. — Когда ты был ребенком?

Да, у него было детство, это может показаться невероятным, но это так, далекое, но детство.

Во многом он делил детство с Улофом, они оба были заморыши, думали по-детски и били белок деревянными стрелами.