Штрафники   ::   Свирский Григорий

Какие теории?! Когда есть практика! Только они превращают обезьяну в человека. - Он показал на книги. - Исключительно. По себе знаю. - Поднял назидательным жестом нож, поправился: - В получеловека. - И развел руками: - А где вы видите людей? В нашем храме на газу. Кроме Сейдера?

Зазвонил телефон. Еще раз. Еще. Сойферт отвечал кратко. Свое обычное "угу!", "не вылети на повороте!" Или: "Дело - говно. Будем разгребать!" Иногда добавлял еще несколько слов о том, как разгребать... Я спросил, нельзя ли отключить телефон. На ночь. Он встрепенулся: "Что вы? Производство. Буровые. Газ. А если что?"...

Ближе к утру, когда мы переговорили, казалось, обо всем, я спросил его, словно вскользь, почему он остался здесь, в этом городе, где даже глина на буграх кажется проступившей кровью. И вот, поселился у тюрьмы. Что за мазохизм?

Он усмехнулся:

- А где не тюрьма?.. Там хорошо, где нас нет!

Я спал плохо. Заметил, сквозь дрему, как Сойферт поднялся, нахлобучил кепочку и стал быстро-быстро собирать сало, хлеб в узелок, запихал узелок в портфель, сунул туда бутылку водки и - выскочил из комнаты.

Его не было долго. Я подошел к окну и вдруг увидел его за стеклом сгорбленного, небритого, в обвисших штанах из синей парусины, которые он подтягивал машинально и потерянно. Он брел, раскачиваясь, как на молитве, только чуть на сторону, волоча тот же разбухший портфель.

- Другой сегодня, - хрипло, с горечью, сказал он, войдя в комнату. Ничего не передашь... - И, спохватившись, замолчал.