Штурманок прокладывает курс   ::   Анненков Юлий Лазаревич

Вспомнились стихи молодого поэта Симонова, которые Анни прислала мне из Москвы:

Уж сотый день врезаются гранаты

В Малахов окровавленный курган,

И рыжие британские солдаты

Идут на штурм под хриплый барабан.

Неужели этот Малахов курган и синяя фланелевка с курсантскими шевронами — это уже не мое? Глупости! Не может этого быть!

— Вы слышите меня, Дорохов?

— Простите. Задумался, товарищ капитан первого ранга.

— Понимаю. Сделаю для вас что могу. Если комфлота разрешит оставить вас на флоте, отслужите срочную службу, подадите снова заявление в училище, если захотите. Может быть, примем вас сразу на третий курс. А пока — ждите.

Я ждал.

Прошло несколько дней. Бродить по пустым коридорам училища было невыносимо. Шелагуров под свою ответственность дал мне отпуск на сутки, а сам отправился на корабли. На базарчике у Батарейной бухты я купил сливы. Старая татарка сказала, подняв на меня глаза под черным платком:

— Много даешь, молодой человек.

Я действительно дал ей десятку вместо трех рублей. Старуха предложила персики. Купил и персики.

У самой воды сидели мальчишки с удочками. Я высыпал им прямо на каменные ступеньки все свои фрукты. Один мальчишка сказал «спасибо», а второй, засовывая персики в карманы, шепнул первому: «Дувана!» Это значит по-татарски «ненормальный». По-разному оценивают люди человеческие поступки.

С причала видна была пирамида — часовня на противоположном берегу бухты. Там, на холме, — Братское кладбище героев Севастопольской обороны 1854—1855 годов. Хорошо бы туда!

Подошел рейсовый катер.