Шум и ярость   ::   Фолкнер Уильям

Там как раз отправлялся трамвай, я нашел место у окна, трамвай тронулся, и я смотрел, как город размочаливается в приречные низины, отмели, потом в деревья. Временами блестела река, и думалось о том, что им неплохо, наверно, там, в Нью-Лондоне, если только погода, и лодка Джеральда торжественно вплывает в сверкающий утренний плес. Любопытно, что его мамаше нужно от меня, зачем письмо присылает в десятом часу утра. В какую это из живых картин, восславляющих Джеральда, я приглашен Долтон Эймс. Нет, асбест. Квентин застрелил для фона и заднего плана. С участием девиц, разумеется. У женщин и непрестанно голос его поверх болтовни глас над Эдемом и вправду сродство со злом и убежденность, что их сестре нельзя доверять ни одной, а из мужчин не все способны защититься, есть и простофили. Так что девицы серенькие. Дальние родственницы и приятельницы, на которых одна уже вхожесть в дом налагает как бы обязательства noblesse oblige. А она будет восседать и хвастаться перед нами — в лицо этим сереньким, — что, мол, Джеральду просто неприлично так выглядеть, что красота у них в роду, но мужчине она ведь не нужна и даже в ущерб, а вот девушка без нее хоть пропадай. О женщинах Джеральда повествовать нам будет тоном Квентин застрелил Герберта, голос его расстрелял сквозь пол Кэддиной комнаты самодовольно-одобрительным. "Когда ему было семнадцать, я однажды сказала ему: как тебе не совестно иметь такие губы. Им ведь место на девичьем лице.