Шум и ярость   ::   Фолкнер Уильям

Бен поднял глаза к часам, посмотрел затем на круглый, как ядро, затылок Ластера в окне и опять закивал головой, заслюнил. Хныкнул.

— Заткнись, придурок, — сказал Ластер не оборачиваясь. — А пожалуй, раз такое, ни в какую церковь нас сегодня не потащат. — Но, сидя обмякло на стуле, свесив вялые ручищи меж колен, Бен тихо постанывал. Внезапно он заплакал — мычаньем неспешным, бессмысленным, долгим. — Тихо, — сказал Ластер. Повернулся к Бену, замахнулся. — Хочешь, чтоб выпорол? — Но Бен глядел на него, при каждом выдохе протяжно мыча. Ластер подошел, качнул его, прикрикнул: — Замолчи сейчас же! На вот, смотри… — Поднял Бона со стула, подтащил стул к устью плиты, открыл дверцу, пихнул Бена обратно на стул — точно буксир, орудующий неуклюжей громадиной танкером в узком доке. Бен сел, лицом к алому зеву. Замолчал. Опять слышны стали часы, затем медленная поступь Дилси на лестнице. Она вошла, и Бен захныкал снова. Потом громко замычал.

— Ты зачем обижал его? — сказала Дилси. — И без того сегодня, а тут ты еще.

— Не трогал я его нисколечко, — сказал Ластер. — Это мистер Джейсон его испугал, вот и ревет. Что, он там не насмерть зашиб мис Квентину, а?

— Тш-ш-ш, Бенджи, — сказала Дилси. Бен затих. Дилси подошла к окну, глянула на двор. — Перестал, значит, дождь? — спросила.

— Да, мэм, — сказал Ластер. — Давно перестал.

— Тогда идите погуляйте от греха, — сказала Дилси. — Я сейчас только утихомирила мис Кэлайн.

— А в церковь как же — идти сегодня? — спросил Ластер.

— Потерпи — узнаешь.