Страница:
301 из 359
Вместо травы — бурьян, а из деревьев попадались здесь акация, платан, тутовник, пораженные тем же тлетворным оскудением, что и все кругом лачуг, — и даже зелень на деревьях этих казалась всего-навсего печальной и стойкой памяткою сентября, словно весна и та их обделила, оставила питаться лишь густым запахом негритянской трущобы, которого ни с чем не спутать.
Адресуясь большей частью к Дилси, обитатели лачуг окликали их с порогов.
— А, сестра Гибсон! Как живется-можется с утра сегодня?
— Ничего. А вы как?
— Пожаловаться не могу, спасибо.
Негры выходили из хибар, пологой насыпью подымались на дорогу — мужчины в солидных и скромных коричневых, черных костюмах, с золотой цепочкой от часов по жилету, иные — с тросточкой; кто помоложе — в дешевом броско-синем или полосатом, в залихватских шляпах; женщины шуршали платьями чопорновато, а дети шли в поношенной, купленной у белых одежонке и посматривали на Бена со скрытностью ночных зверьков.
— Слабо тебе подойти к нему дотронуться.
— А вот и не слабо.
— Спорим, не дотронешься. Спорим, побоишься.
— Он на людей не кидается. Он дурачок просто.
— А дурачки как будто не кидаются?
— Этот — нет. Я уже пробовал.
— А спорим, сейчас побоишься.
— Так ведь мис Дилси смотрит.
— Ты и так бы побоялся.
— Он не кидается. Он просто дурачок.
Люди постарше то и дело заговаривали с Дилси, но сама она отвечала только совсем уж старикам, с прочими же разговор вести предоставляла Фрони.
— Мэмми с утра нынче нездоровится.
— Это не годится. Ну ничего, преподобный Шегог ее вылечит. Он даст ей облегченье и развязку.
|< Пред. 299 300 301 302 303 След. >|