Сибирский послушник   ::   Смирнов Алексей

Обмирая от странного и сладкого нытья где-то внутри - не то вгруди, не то в животе, Швейцер повиновался и даже уткнулся носом в кожаную спину.

- Не дело ты придумала, - старик не унимался.

- Похмелись, утихни, - Дуня снова заговорила о чем-то непонятном.

- Да, похмелись! - сварливо передразнил ее отец. - Ну, Христос с вами.

И он вскинул руку для благословения.

Швейцер вздрогнул: упоминание Христа, который и здесь каким-то образом участвовал, разбередило в нем старые раны, только-только затянувшиеся непрочной корочкой. Без всякой связи со Спасителем он вспомнил про фотографические снимки и подумал о своем, бесценном, который странным образом забыл в Лицее. Казалось бы, что он, собираясь в побег, по всем неписаным законам был просто обязан взять с собой единственную святыню, но он не взял. Она выветрилась из его памяти, как ядовитый дым. Ничто на свете не бывает просто так. Хотелось бы знать, кем была та женщина с карточки, на которую он готов был молиться, когда бы не запрет на идолов. Впрочем, он тут же решил, что подобное знание ему вряд ли полезно - во всяком случае, сейчас. Может быть, потом, когда настанет судный день для этих негодяев... Когда он явится, сверкая взором, держа в руках...

Мопед простецки затрещал глупым, щелкающим треском.

- Ноги подбери! - крикнула Дуня, ерзая на сиденьи.

И Швейцер превратился в руки, колени и грудь - все то, что как-то соприкасалось с материей внешнего мира. Разум собрался в точку, интересуясь одним лишь умением мозжечка сохранять равновесие.