Сибирский послушник   ::   Смирнов Алексей

При виде шедших она тут же скрылась, и до обоих долетел сдавленный вопль: "Идут!"

Их встретили настороженно,еще не зная, как отнестись к Швейцеру герой он или раззява, если не хуже.

- Что там было? - спросил Пендронов, приглаживая вихор: похоже, ему снова досталось от Оштраха, вечного мучителя.

- Господа, я кокнул колбу, - Швейцер лег и уставился в потолок. - Мне стало плохо.

При этих словах Листопадов сорвался с места, схватил веник и совок и выскочил в коридор.

- Так вы, небось, три раза нюхали, - мрачно заметил Кох, который теперь злился на Швейцера. - Если не четыре.

- Два, - возразил Швейцер, не чувствуя в себе сил оправдываться и спорить. Кому он мог довериться? Разве Берестецкому, но тот так и не проснулся.

Оштрах, уперев руки в бока, приблизился к его койке. После Швейцера шла его очередь.

- Не думаю, - хмыкнул верзила. - По-моему, дело в другом.

"Ну, вот и оно, - подумал Швейцер. - Сказать им? Гори оно все огнем. Все равно про Раевского знают..."

Но он не успел. Оштрах сказал нечто, после чего никакие разъяснения становились невозможны. В лучшем случае они откладывались на потом.

- Вы трус, Швейцер, - заявил Оштрах. - Вы специально разбили колбу. Я подозреваю, что вы и дышать-то не стали, а просто прикинулись субтильной барышней. Обморок, ха!

И лицеист презрительно плюнул: редкий, исключительный знак презрения к собеседнику.

- А вы, Оштрах, просто подлец, - ответил Швейцер. - Вдобавок безмозглый и злобный.

Храп Берестецкого смолк.