JК
Сильные духом (Это было под Ровно) :: Медведев Дмитрий Николаевич
Страница: 551 из 623Какой-то незнакомый ей майор, тоже с пистолетом в руке и тоже тыча дулом влицо, потребовал назвать место дислокации партизанского отряда и фамилию командира. О Пауле пока не было речи. Видимо, это берегли на конец.
— Какой отряд? — недоумевала Валя. — Какой командир? Вы меня принимаете за кого-то другого!
Она много раз слышала, как ведут себя на допросах партизаны. Она знала, что нужно молчать и отвечать одним словом «нет». Но надежда на то, что, может быть, не все потеряно, а может быть, и хитрость, выработанная месяцами опасной игры в «немку», вошедшая уже в привычку, побудили ее сейчас говорить и доказывать, что ее арест недоразумение, доказывать и требовать немедленного выяснения и освобождения.
— Я не понимаю, что вы мне говорите, господин майор, — убеждала она гестаповца, стараясь смотреть ему прямо в глаза. — Как я, немка, могла позволить себе связаться с партизанами! Мой отец погиб от рук негодяев.
При этом в голосе ее, вероятно, звучали нотки глубокой искренности. Именно память отца, дорогая сердцу дочери, привела ее к партизанам, и ради этой памяти она сейчас, как никогда еще, ненавидела подлинных убийц своего отца, один из которых стоял перед ней.
Вале показалось, что майор склонен поверить ей. Поэтому она все тверже настаивала на своем требовании немедленно отпустить ее и дать возможность эвакуироваться.
Но майору, очевидно, было известно и кое-что другое.
Он не торопясь подошел к столу, сел в кресло и занялся какими-то бумагами.
— Какой отряд? — недоумевала Валя. — Какой командир? Вы меня принимаете за кого-то другого!
Она много раз слышала, как ведут себя на допросах партизаны. Она знала, что нужно молчать и отвечать одним словом «нет». Но надежда на то, что, может быть, не все потеряно, а может быть, и хитрость, выработанная месяцами опасной игры в «немку», вошедшая уже в привычку, побудили ее сейчас говорить и доказывать, что ее арест недоразумение, доказывать и требовать немедленного выяснения и освобождения.
— Я не понимаю, что вы мне говорите, господин майор, — убеждала она гестаповца, стараясь смотреть ему прямо в глаза. — Как я, немка, могла позволить себе связаться с партизанами! Мой отец погиб от рук негодяев.
При этом в голосе ее, вероятно, звучали нотки глубокой искренности. Именно память отца, дорогая сердцу дочери, привела ее к партизанам, и ради этой памяти она сейчас, как никогда еще, ненавидела подлинных убийц своего отца, один из которых стоял перед ней.
Вале показалось, что майор склонен поверить ей. Поэтому она все тверже настаивала на своем требовании немедленно отпустить ее и дать возможность эвакуироваться.
Но майору, очевидно, было известно и кое-что другое.
Он не торопясь подошел к столу, сел в кресло и занялся какими-то бумагами.