Сильные мира сего   ::   Дрюон Морис

— Да, да, я уже все знаю… Эмиль Лартуа был так любезен, так внимателен и добр, он мне позвонили предупредил о вашем визите. И потом, наш дорогой, незабвенный Жан часто говорил о вас, и всегда с большой симпатией… Благодарю, что вы навестили меня.

Она была уже немолода, но Симон затруднился бы определить ее возраст. Вокруг головы у нее была уложена коса пепельного цвета. Юбка серого платья длинна не по моде; отделка корсажа — причудливые рюши из тюля и кружев — подчеркивает стройность белой шеи. Глаза заплаканы, лоб ясный, без единой морщинки, но кожа на лице, еще гладкая и покрытая легким пушком, уже начинает увядать.

Мари-Элен Этерлен взяла у Симона листок, прочла его, поднесла к губам, затем закрыла глаза руками и с минуту не отнимала их от лица.

Убранство комнат представляло собою резкий контраст скромному внешнему виду дома. Все здесь ослепительно сверкало; зеркала, позолота, разноцветные витражи, резная мебель, вделанные в стены застекленные шкафы, откуда вырывались игравшие всеми цветами радуги лучи, — все напоминало сказочный испанский или венецианский замок. Казалось, гостиная целиком из стекла; страшно было пошевелиться, чудилось, что достаточно кашлянуть — и все разлетится вдребезги!

— Если бы жена его не была такой злобной, как бы мы были счастливы! — проговорила госпожа Этерлен.

Симон молчал, вся его поза выражала скорбь и внимание.

— Меня даже не допускали к Жану, когда он болел, — продолжала она. — Приходилось узнавать о его здоровье по телефону. Кстати, племянница всецело на стороне тетки.