JК
Симпатические письма :: Можаев Борис Андреевич
Страница: 14 из 15Иван Парфенович и жена его сидели на скамеечке, рядом стояла корова, ела картофельные очистки из помойного ведра. Хозяйка не торопилась доить корову, видно, что ждала меня.
Я поздоровался с ней, присел рядом, показал свое удостоверение.
– Из газеты. Должен записать кое-что про вас.
– А что про нас записывать? Мы не какие-нибудь артисты-гитаристы. Со сцены не поем, – ответила бойко и даже кокетливо плечиком повела: ее серые глазки приветливо щурились, обветренные губы кривились в улыбке. Но когда я раскрыл блокнот и стал записывать, она заерзала на скамье и тревожно поглядела на мужа.
Иван Парфенович сидел недвижно, как Будда, сложив руки на животе, и меланхолично глядел на корову.
– Вот не ждали, что про нас в газету напишут. Какие ж такие геройские дела мы натворили? – Она все еще надеялась перевести на шутку и улыбалась, хотя улыбка была жалкой.
– На вас поступила жалоба, – отвечаю. – Надеюсь, судья вам растолковала, в чем ваша вина.
– Жалобу передали в товарищеский суд. Она же эта самая… сектанка! Приходите на суд. Не меня будут судить, а ее.
– За что же ее судить?
– Как за что? Она же на дому молится. И днем, и ночью. В переднем углу поклоны бьет. Я сама видела. А то с подружками ходит покойников отпевать. Попа-то нет. Вот она за попов и наяривает. А дома, по вечерам, Евангелие читают. Это у них вроде репетиции.
– Ну при чем тут Евангелие? – говорю. – Вы шантажируете человека, угрожаете… Травите!
– А вот на товарищеском суде и разберутся, кто кого травит.
Я поздоровался с ней, присел рядом, показал свое удостоверение.
– Из газеты. Должен записать кое-что про вас.
– А что про нас записывать? Мы не какие-нибудь артисты-гитаристы. Со сцены не поем, – ответила бойко и даже кокетливо плечиком повела: ее серые глазки приветливо щурились, обветренные губы кривились в улыбке. Но когда я раскрыл блокнот и стал записывать, она заерзала на скамье и тревожно поглядела на мужа.
Иван Парфенович сидел недвижно, как Будда, сложив руки на животе, и меланхолично глядел на корову.
– Вот не ждали, что про нас в газету напишут. Какие ж такие геройские дела мы натворили? – Она все еще надеялась перевести на шутку и улыбалась, хотя улыбка была жалкой.
– На вас поступила жалоба, – отвечаю. – Надеюсь, судья вам растолковала, в чем ваша вина.
– Жалобу передали в товарищеский суд. Она же эта самая… сектанка! Приходите на суд. Не меня будут судить, а ее.
– За что же ее судить?
– Как за что? Она же на дому молится. И днем, и ночью. В переднем углу поклоны бьет. Я сама видела. А то с подружками ходит покойников отпевать. Попа-то нет. Вот она за попов и наяривает. А дома, по вечерам, Евангелие читают. Это у них вроде репетиции.
– Ну при чем тут Евангелие? – говорю. – Вы шантажируете человека, угрожаете… Травите!
– А вот на товарищеском суде и разберутся, кто кого травит.