Синяя борода   ::   Воннегут Курт

Оказалось, вся прислуга графини Портомаджьоре— сплошь женщины, даже швейцары, и садовники. Та, что встретила меня, помнится, поразила своей мужеподобностью, суровостью и тем, как совершенно по-военному приказала остановиться у края ротонды.

* * *



В центре, с головы до ног облаченная в глубочайший траур по мужу, графу Бруно, стояла Мерили.

Маски смерти не было на ее лице, но оно было до того бледно и так сливалось с льняными волосами в неярком свете ротонды, будто вся голова вырезана из куска старой слоновой кости.

Я был ошеломлен.

Голос ее звучал надменно и пренебрежительно:

— Итак, мой вероломный маленький армянский протеже, — сказала она, — мы встретились снова.



28

— Держу пари, рассчитывал сразу же лечь в койку, — сказала она. Ее слова эхом отозвались в ротонде, как будто божества под куполом шепотом пустились в пересуды.

— Вот неожиданность, прости, — продолжала она, — сегодня мы даже и рук друг другу не пожмем.

В грустном изумлении я покачал головой.

— За что ты так на меня сердита?

— Тогда, во время Великой депрессии, я думала, ты мой единственный на свете, настоящий друг. А потом, когда ты свое получил, больше я о тебе и не слышала.

— Ушам своим не верю. Ты же сама велела мне уйти, ради нас обоих. Ты что, забыла?

— Ты, видно, был страшно рад это услышать. Сразу же смылся.

— Ну, а что, по-твоему, надо было делать?

— Подать знак, любой знак, что беспокоишься обо мне.