Сиротский хлеб   ::   Брыль Янка

Это был разговор бедной матери-крестьянки с сыном своим, который пас чужих коров. У мальчика было то, чего Даник навсегда был лишен, - отец и братья. Было и то, чего он еще не успел испытать, - служба у чужих людей. Было, однако, главное, что роднило Сивого с тем пастушком, - горькая доля.

Микола, стоя посреди хаты, читал:

Как проходит в наймах лето

Пастуха,

Спроси, мать, у птицы этой

Канюка.

Ты спроси у этой тучи,

Полной слез;

У цветка над этой кручей

Среди лоз;

Этой груши среди поля

И болот:

Все моей тяжелой доле

Ведут счет.

Ну, и вот что ты, брат Данила, должен запомнить навсегда:

Ты не жалуйся, матуся,

На судьбу,

Как я силы наберуся,

Все смогу.

Вот так, брат, и записано. Понятно?

Даник в ответ мог вымолвить только свое "ыгы". За него ответила мать.

- Хорошо-то как, боженька! - вздохнула она. - Слышала, Алена, а? обернулась к Миколовой матери, тоже переставшей прясть.

- Ну что, Даник, - сказал Микола, - хочешь научиться это читать?

- Ыгы!

- Коли "ыгы", так иди сейчас выучи свою "храпку", а вечером приходи.

И вот наступил вечер, когда еще один белорусский пастушок с мужицкой жадностью стал твердить - чтобы запомнить на всю жизнь - тридцать две буквы на этот раз уже не чужой грамоты. А после того была ночь, когда в старой, занесенной снегом хатенке долго не мог уснуть маленький человек.

4

Парты в школе старые. Поднимешь доску - и хлоп-хлоп ею, как мать бердом, когда ткет.