Сказание об Омаре Хайяме   ::   Хайям Рубаи Омар

Высокая шея держит голову ровно и твердо -- признак холодной настороженности. О чем спрашивать эту красавицу? Что требовать от нее? Какого ответа? Он написан, этот ответ, на лбу ее, белом и небольшом, на губах ее, он недвусмысленно сверкает в глазах Эльпи. Вся поза румийки говорит "нет". А меджнун все еще с надеждой глядит на нее!

Она сидит на хорасанском ковре, поджав под себя ноги, по жен- [Х-012] ски красиво, по женски неотразимо. И глаза меджнуна невольно останавливаются на пальцах ног ее, чистых, как галька в роднике, приятных, как вода в пустыне...

-- Скажи мне, что тебе надо? -- повторяет Эльпи.

Да, Хусейн понимает, что необходимо ответить на этот вопрос. Разве не должна она знать, чего надо ему? Любви ее, взгляда ее, сердца ее! И он находит в себе силы, этот неистовый меджнун, чтобы заставить язык свой высказать все, что на сердце его.

-- Эльпи, мне трудно говорить...

-- Из-за моего господина?

-- Да. И я скажу кое-что. Хочу, чтобы спала пелена, которая мешает твоим глазам определить, где твой истинный друг... -- Он перевел дыхание, попытался забыть о нем, этом господине, нынче молчаливом. -- Я хочу напомнить о том, что сказала ты звездной ночью в Багдаде...

-- Напомни.

-- Ты сказала: "Я твоя навечно". Сказала?

-- Да! -- Эльпи не повела при этом даже бровью.

-- Ты сказала: "Я пойду за тобой в огонь и в воду".

-- Верно, сказала.

Хусейн всплеснул руками. Он потрясен. Более того: потрясено все его существо правдивостью ее, прямотой ее.