Сказание об Омаре Хайяме   ::   Хайям Рубаи Омар

Сколько можно торчать у калитки и вести бесплодные разговоры с этим меджнуном, по уши влюбленным в румийку-гречанку Эльпи? Но Ахмад, памятуя наказ хозяина, пытается быть вежливым:

-- Ты не обидишься, Хусейн, если я повернусь к тебе спиной?

-- Зачем?

-- Чтобы войти во двор.

-- Не обижусь, но всажу кое-что меж лопаток.

Хусейн не шутил. Он обнажил кинжал. Эфиоп понял, что не стоит подставлять свои лопатки этому одержимому. Он только поразился:

-- Ты так сильно любишь ее, да?

-- Больше жизни! -- признался меджнун.

-- И все таки я не пущу тебя во двор!

Хусейн зарычал от злости. Неизвестно, что бы он сотворил, если бы не показался сам Омар эбнэ Ибрахим.

Он был в долгополой зеленой кабе из плотного шелка. Белоснеж- [К-002] ный пирахан узким вырезом охватывал крепкую шею. Светло-карие [П-005] глаза, каштанового цвета бородка и небольшие усы. И прямой с небольшой горбинкой нос. А над высоким лбом -- традиционная повязка, словно бы окрашенная слегка поблекшим шафраном.

Да, разумеется, это был он. И Хусейн узнал его тотчас же. Ахмад попытался стать между ним и своим господином, но Омар Хайям отстранил слугу. Хусейн решил. что этот соблазнитель чуть ли не вдвое старше его и лет ему, должно быть, не менее сорока -сорока пяти.

Омар Хайям глядел прямо в глава своему сопернику. Будто пытался внушить ему некую мысль о благоразумии.

-- Это был ты! -- зарычал Хусейн.

-- Я тебя не видел ни разу в своей жизни, -- сказал Омар Хайям. Голос его был низкий, спокойный и, казалось, немного усталый. Он говорил сущую правду: это какой-то силач пахлаван, а с подобными нечасто приходится встречаться придворному хакиму, по [Х-003] горло занятому своим делом.