Разумеется, на миллионах прелестных ню они гладкие, мытые и ароматные. На самом деле большинство из них невероятные неряхи. Поссав и спустив воду, они промокнутся, бросят салфетку в унитаз, но никогда не спустят воду повторно, и эта салфетка будет голубеть или розоветь, пока ни спустишь воду сам. Они очень неприятно потеют – особенно когда кончают. С глаз у них то и дело течет тушь. Следы их губной помады всегда на самых неподходящих предметах. В моральном отношении они, как правило, чудовища. Мужчин всегда поражала их способность к виртуозной лжи и самым подлым интригам. Они злопамятны и мстительны, они не ведают, что такое великодушие. Воображение у них много извращеннее мужского. Да что там, полистай любой женский журнал и убедись, насколько он пошлее и грязнее любого мужского издания…
– Ты забыл, о чем говорил, – перебил я его наконец. – Скажи лучше, что же сталось с этой самой Настей?
– С Настей? – переспросил он удивленно, будто очнувшись. – Я же тебе все уже рассказал…
– Да нет, ты мне так и не сказал, чем дело кончилось.
– Разве? – пожал плечами Петя. – Она ведь покончила с собой.
Повесилась или отравилась, я даже не знаю. Но не утопилась, это точно.
И я заставил Петю завершить историю. В третий раз Петя решил ехать к ней без предупреждения, поскольку телефон соседей не отвечал. Он сорвался к ней неожиданно, перепив с сокурсниками пива в баре
Жигули. У подъезда он обнаружил милицейскую машину и машину